девушки понеслась в долину, укачивая паутину бабьего лета.

Чуть поодаль лежал огромный камень. Наверное, этот валун находился здесь с ледникового периода. Он имел необычную форму. Нижняя часть этого монолита была скрыта глубоко под землей, в то время как верхнюю дождь и ветер подточили так, что получился навес, а под ним небольшая пещерка.

Ольда с Марушкой вырыли под навесом яму и таким образом сделали нечто вроде бункера. Здесь их никто не мог найти, а они видели все. Глубоко под ними лежала долина с узкой лентой Белого ручья, а на противоположной стороне вздымались вершины Острая и Гранечник.

— Подождите, подождите, когда-нибудь вы за это поплатитесь, — сказал им отец, вновь обнаружив на пасеке пакет с листовками.

Ольда не любил таких замечаний. Его молодость восставала против любой перестраховки. Какое еще там «подождите, подождите»! Разве немцы полезут на пасеку? Однако пусть отец не беспокоится. Если уж они построили бункер, то перевезут туда все снаряжение, листовки и множительную машину. Ведь в бункере тоже можно печатать листовки. Это будет не так удобно, как дома, но…

Ночи в это время уже были длинными. Слава богу, ведь столько нужно было успеть сделать! Не успевали они разнести все листовки, как наступал рассвет. А у Марушки приближались экзамены, и она не могла целыми ночами бегать по улицам. Климовы не знали, когда она уходила и возвращалась. Ей нужно было много заниматься. А без сна молодая девушка не могла долго выдержать.

Около двенадцати часов ночи она возвращалась по дороге из Лажанок. Справа от нее был лес, слева — луга. Но она не боялась. Она уже давно подружилась с ночной темнотой. Кто мог бы напугать ее в этой близкой ей темноте, ласкающей усталое лицо!

Дорога резко спускалась к Битишке, через минуту уже должны были начаться первые дома. Вдруг в ночной тишине она услышала шум. Марушка вздрогнула, чутко прислушалась. Нет, это не машина. Мотоцикл…

Не оборачиваться, а спокойно идти дальше! Колеса легко скользили по пыльной дороге. Марушка слышала их шелест уже почти рядом с собой. Но мотор молчал.

Молодой человек, ведший мотоцикл, наклонился и снизу посмотрел ей в лицо. Марушке показалось, что она окаменела. Наверное, такие чувства обуревали жену Лота, когда она превращалась в соляной столб. Нужно сохранять спокойствие и рассудительность.

Этот молодой человек был чиновником с местной почты. Небольшого роста, пухленький, улыбчивый, он всегда был виден в окошке склонившимся над бумагами и печатями. Чего нужно ему так поздно ночью? А как он ее рассматривал! Конечно, он ее узнал — ведь она довольно часто ходила на почту.

Почта в Битишке находилась за Рабочим домом. В коридоре было сумрачно и сыро. Так рано утром сюда не заглядывал ни один солнечный луч, особенно осенью.

Марушка затаила дыхание. Коричневая дверь на первом этаже слегка заскрипела, когда она вошла через нее в знакомое помещение. Такая обычная, совершенно обычная почта небольшого города, с двумя окошками. Она подошла к одному из них. Через окно, выходившее на улицу, был виден железный насос под развесистым каштаном. Сорванный утренним ветром, на землю падал пожелтевший скрученный лист.

— Пожалуйста, марку за одну крону…

«Только спокойно, ведь я здесь не впервые, а этого пана я вижу здесь уже несколько месяцев». Под бумажной протекторатной кроной был клочок бумаги. Молодой чиновник незаметно сунул его в карман, а в окошко подал Марушке марку за одну крону. Затем, бросив взгляд на коллегу у соседнего окошка, он вышел в смежную комнату.

По дворику размеренно вышагивали три жирных гуся. Сделав несколько шагов, они остановились, почистили клювами перья, вытянули шеи и загоготали. Постояв минуту на одной ноге, словно раздумывая, идти ли дальше, они наконец все-таки пошли. С достоинством прошагав мимо деревянного сарая, они свернули к калитке, которая вела в сад.

«Выйдите, пожалуйста, в коридор», — прочел молодой человек на клочке бумаги, который ему минуту назад подсунула эта симпатичная студентка языковой школы.

— Мне нужно с вами поговорить, — прошептала Марушка, когда он через несколько минут вышел к ней. — У вас есть время сегодня вечером?

Чиновник с любопытством смотрел на черноволосую девушку, стоявшую перед ним. Она не была похожа на тех, которые охотятся за мужчинами.

— Если вы этого хотите, — ответил он тоже шепотом, — в девять вечера перед домом Торгового клуба. Знаете, где это?

— Знаю, — улыбнулась девушка, — недалеко от Битишки, там еще есть деревянный мостик.

Поток воды падал на замшелые камни и крутился среди них в дикой карусели. Кусты переплелись в густую стену, от которой доносился запах увядания. Гниющие листья, набухшие каштаны, потрескавшиеся желуди… Если бы было лето, наверняка здесь пели бы соловьи. Но стоял ноябрь, и осенний ветер немилосердно срывал с ветвей последние сухие листья.

Оба пришли вовремя, с точностью до минуты. Они были нетерпеливы, как возлюбленные, но в их словах не звучала любовная нота.

— Я узнала вас вчера ночью, — прошептала девушка, — вы меня, конечно, тоже, я заметила, как вы меня осматривали.

Молодой человек выжидательно молчал. Марушка нетерпеливо провела рукой по густым черным волосам.

— Вы были в Лажанках, как и я, — продолжала она приглушенным голосом. — Чем вы там занимались, это, разумеется, ваше дело. Но у меня есть подозрение, что мы с вами были там с одной целью.

Потемневшее небо было покрыто тучами. Темнота вокруг сгущалась, а двое все еще стояли друг против друга. В гармоничное журчанье воды и благодарную тишину одиночества вкрадывался фальшивый звук. Прислушайся внимательнее, может быть, уловишь предостерегающий сигнал.

— Я знаю, что вы хороший чех, я навела о вас справки, — поспешно продолжала Марушка, — и знаю, что мне не надо вас бояться… — Она растерянно переминалась с ноги на ногу. Под подошвой зашуршала галька. — Мы еще молоды и неопытны, но хотим бороться с нацистами. Мы сейчас создаем организацию. — Она минуту помолчала, словно взвешивая свои слова. — Ведь вы делаете то же самое, — решительно выложила затем она. — Не говорите, что нет, я это знаю, ведь уже была проведена большая работа.

— Что вы знаете? — спросил наконец мужчина.

Марушка осторожно оглянулась. Здесь наверняка никого нет, только они вдвоем, вода, камни и еще этот беспросветный небосвод среди голых ветвей.

— Что вы — Боб. И еще об этих деньгах из «Сокола». Не бойтесь, — быстро заверила она его, когда человек заметно вздрогнул, — я не предатель, вы можете мне верить.

«Можете мне верить»… Где, черт возьми, эта девчонка пронюхала? Ведь об этом знали всего-навсего три человека».

«Послушай, Арношт, ведь не отдадим же мы эти деньги немцам», — сказал он кассиру,