этого вывода обомлела, отступила ещё. Развернулась и двинулась в другую сторону.

Какого дьявола творится вокруг. Я что, даже развестись не могу спокойно, чтобы адвокат нервы не трепал?

Мне надо…отказаться от его услуг.

Другого искать.

Он может быть каким угодно классным специалистом, но это перебор.

Свернула за угол и вышла на тротуар. Втянула воздуха полные лёгкие и не спеша застучала каблучками в сторону торгового комплекса.

Куплю какую-нибудь игрушку для Макара, отвлекусь.

Мимо черной молнией пролетела машина Баркова.

Не притормозил, даже не посмотрел на меня, умчался.

Может, зря я? Он поддержать хотел, а я так невежлива?

Тряхнула волосами.

Нет.

Его взгляд ни с чем не спутать — так выглядит мужской интерес.

Пусть катится.

Вслед за Денисом.

Да.

ПОЛИНА

Закрыла дверь за Виталиком и привалилась к ней спиной. Смахнула пот со лба.

Фух.

Отстал, кажется.

Хорошо журналисты платят за эксклюзив и скандалы, если бы не рассчиталась с этим упырем — крупно бы влипла.

Но пока мне везет, удача поцеловала меня.

Теперь на повестке дня — встреча с журналистами.

— Мой золотой, — позвала сына, заглянула в детскую. Улыбнулась, глядя на Матвея — сын увлеченно играет с роботом, которого Дэн подарил.

— М-м? — Матвей поднял голову.

Присела к нему на ковер.

— Слушай, что я скажу, — выбрала верный тон — вкрадчивый, и взгляд — лукавый. — Скоро придет тетя с камерой. И нужно будет рассказать ей, как папа тебя любит. Справишься?

Сын кивнул.

— А с какой камерой?

— Нас запишут и покажут по телевизору, — обрадовала. — И все-все узнают, что твой папа — настоящий чемпион. Главное сказать, что он любит не только тебя. Но и меня.

Может, хоть так Дэн задумается. Ведь устами младенца глаголит истина.

Пусть прислушается к словам сына и пошлет лесом дуру Соньку, которая мужика не умеет ценить.

— Молока с печеньем принести себе? — потрепала сына по волосам. Чмокнула, представляя, что скоро нас будет трое и засмеялась. — Мы с тобой почти у цели, малыш.

И спасибо Виталику. Фотографии для журналистов были моим последним козырем, который должен был Соню по асфальту размазать.

Но даже лучше, что фото пришлось продать сейчас, я и мечтать не могла, что начнется такой скандал.

Ещё немного — и у Сони усвистит крыша.

В кухне налила молока и сложила в вазочку печенье. Взяла сотовый.

От Дэна ни одного звонка, опять он за нас не волнуется.

Вздохнула и сама набрала его номер.

— Денис, — позвала в трубку, когда услышала сухое «алло». — Вы получили ссылки на статьи? Я Соне скинула, предупредить ее хотела. Боже, Дэн, там все, фотографии…не понимаю, как о нас могли узнать. Мне какой-то репортер скинул. И ещё написали, что сегодня придут брать у нас с Матвеем интервью. Как они адрес прознали? Мне так страшно, Дэн, я в растерянности, даже к следователю не поехала, сижу и реву, — всхлипнула и прислушалась — подозрительная на том конце тишина. — Алло, Дэн?

— Да.

— Ты меня слышишь? Я в панике…

— Это ты все устроила? — спросил он, и таким холодом повеяло из трубки, что меня передернуло.

— В смысле? — поразилась. — Я слила фото журналистам? Ты в своем уме? Денис, я тут места себе не нахожу, мечусь, как загнанная, я…

— Интервью давать не вздумай.

— Алло? — вздрогнула от его голоса и посмотрела на смолкнувший сотовый.

Что это за угроза была, почему он трубку бросил? Он меня что, подозревает?

Сонька!

Ударила телефоном по столу и зажмурилась, чтобы не расплакаться.

Прав деспот-свекор, она начала ему мозги промывать.

Но с чего вдруг?

Она с ума должна сходить, Дэн, наш с ним сын, ее перепуганный пацан, свекры, которые ее ненавидят, угон и следователь — откуда у нее силы противостоять мне?

Она же не робот, она должна сломаться.

Звонок в дверь привел меня в чувство, заставил собраться, не дал жалеть себя. Поставила на поднос молоко и печенье, вышла в прихожую и распахнула дверь.

— Добрый день, — лучезарно улыбнулась журналистике.

На пороге старая дева в очках и прической под пажа, у нее на лбу написано — феминистка, голых мужиков видела только на картинке, оттого и ненавидит их — моя идеальная слушательница.

Своим репортажем она Дэна утопит, так на него надавит, что ему придется признать Матвея своим официальным ребенком.

Сонька спятит, Денис — мой.

— Проходите, — продолжая сверкать улыбкой, пригласила ее в дом. — Матвей как раз полдничать собирается. Вам кофе?

Глава 31

ДЕНИС

«Полина! Никаких интервью, ясно?!» — отправил ей и оторвался от телефона.

— Говоришь, журналисты эту твою Полину атакуют? — почесал бороду Расул.

— Я сказал ей чтобы гнала всех в шею.

— Если не дура — послушается. У нас жалеют жён, а не любовниц. Никакой симпатии Полина не вызовет своими обезьяньими ужимками. Угораздило тебя связаться, тьфу, — скривился он.

Вот уж точно — угораздило.

— Мой отдел связывается с журналистами, — подал голос Степан Николаевич. — Постараемся приглушить шумиху. Некоторым пригрозим чтобы не давали огласку. Некоторым пообещаем эксклюзив. И жену и любовницу контролируй, Дэн. И запомни: связь с Полиной была до брака.

— Все знают, что мы с Соней почти десять лет назад познакомились. А Матвею — семь.

— Вы расстались с Соней. Она должна подтвердить это, — пожал плечами главный пиарщик. — Она ушла от тебя… из-за чего вы там ссорились? Она боялась что тебе прилетит хук, и ты станешь овощем? Вот на это и будем делать упор: молодая девочка, влюбленная в жениха испугалась за его здоровье, расторгла помолвку. У тебя было разбито сердце, ты утешился. Но! Вы с Софьей не были парой на тот момент, то есть измены не было.

— Я должен буду говорить это? — скривился.

— И ты, и Софья должны единым фронтом выступать. Еще: жена была в курсе внебрачного сына с самого начала и не препятствовала вашему общению. Ты не прятал их в Испании от общественности, а просто защищал от прессы таким образом. Полину выставим скромной женщиной, для которой любая огласка — стресс. Мне и моей команде нужно будет поработать с ней, провести инструктаж. А Соня твоя и без нас справится, не в первый раз на камеру будет говорить. Но… да, с ней я тоже проведу беседу, но сначала сам жене объясни всю важность и масштаб.

Важность… масштаб… да у меня язык не повернется просить Соню лгать!

Жил, варился во всём этом дерьме два года. Вкус перестал быть таким мерзким, притерпелся, сжился. А как статьи эти увидел — так со стороны и взглянул на ситуацию. Панорамный, мать его, вид