— Да,  — беззвучно прошептала она.

— Откуда у вас бумаги?

— От графа Альберта Гейнена!..

— От графа Гейнена?

Подозрительно и недоверчиво смотрел начальник тайной полиции на молодую женщину.

— От графа Гейнена? — повторил он.  — Племянника фельдмаршала Гольмгорста?

— Да, от него.

— Но как же они к нему попали?

— Он украл их из кабинета дяди в тот самый вечер, когда были гости…

— Один! Без сообщников?

— Совершенно один.

— Баронесса, обращаю ваше внимание на то, что вы возводите тяжкое обвинение на человека, имя которого до сих пор даже не упоминалось на следствии. Можете ли вы доказать, подтвердить чем-нибудь ваши слова?

— Я была свидетельницей кражи,  — ответила баронесса.

— Согласны ли вы повторить свое показание под присягой?

— Если это неизбежно — согласна.

Начальник тайной полиции на минуту задумался.

— Почему же упомянуто имя капитана Фернкорна? — спросил он.

— Не знаю. Клянусь вам, что ему ничего не известно. Он даже не знал моего брата.

Поезд уже въехал в предместье; через несколько минут он должен был остановиться.

— Ведь вы позволите капитану беспрепятственно выйти из вагона? — спросила баронесса, с умоляющим видом глядя на начальника тайной полиции.

— Вы будете так любезны заехать завтра к десяти часам утра ко мне, чтобы повторить ваши показания при свидетелях?

— Если это необходимо, то я буду непременно.

— В таком случае вы свободны и господин капитан также.

Вурц с вежливым поклоном отошел и знаком подозвал к себе доктора Мартенса.

— Немедленно поезжайте на Фридрихштрассе, номер сорок два и арестуйте графа Альберта Гейнена. Надзор здесь я поручу кому-нибудь другому.

Несмотря на то что был уже полдень, граф Альберт Гейнен крепко спал. И немудрено: всю ночь напролет просидел он за карточным столом.

Тщетно пробовал лакей уже третий раз стучать ему в дверь… Но так как граф раз и навсегда отдал приказ не давать ему спать позднее половины первого, то несчастному слуге предстояло заняться трудным и неблагодарным делом — разбудить своего господина.

Наконец Гейнен открыл глаза, зевнул, потянулся и хотел было повернуться на другой бок, но лакей почтительно окликнул его:

— Ваше сиятельство! Телеграмма.

— Ладно! Потом! Оставь меня в покое.

— Ваше сиятельство, в час вы изволили назначить парикмахера.

Граф Гейнен сердито повернулся:

— Подай кофе, олух. Встану, так и быть. Давай телеграмму.

Слуга повиновался.

Граф лениво приподнялся, не торопясь вскрыл депешу, разгладил рукой помятый листок бумаги и сквозь полуоткрытые веки принялся читать телеграмму.

Вдруг он побледнел как мертвец.

Одним прыжком вскочил он на ноги и еще раз внимательно перечитал телеграмму.

— Когда подали депешу?

— В восемь часов, ваше сиятельство.

— Чего ж ты, осел, не принес ее мне раньше?

— Ваше сиятельство изволили приказать…

— Не тогда, когда речь идет о телеграмме, дурак! Ничего не понимаешь!..

— Прикажете приготовить ванну? — спросил струсивший лакей.

— Да, живей! И пошли парикмахера.

Граф Гейнен накинул халат и, подойдя к окну, еще раз прочитал телеграмму. Казалось, он не поверил своим глазам! Она была из Понтафеля и отправлена рано утром. Вот ее содержание: «Будь осторожен. Грозит опасность. Уезжай немедленно. Теперь мы квиты».

Подписи не было.

Граф Гейнен не любил долго думать.

Он подошел к зеркалу и внимательно поглядел на свое помятое лицо. Затем он опустился в кожаное кресло у письменного стола и стал быстро выдвигать ящики.

Когда вошел позванный лакеем парикмахер, граф уже покончил с просмотром своих бумаг.

— Сбрейте мне усы.

— Как! Совсем, ваше сиятельство?

— Да! Хочу быть по моде.

Когда четверть часа спустя граф Гейнен снова посмотрел в зеркало, он остался доволен. Отсутствие густых белокурых усов делало его неузнаваемым.

— Вас и не узнать, ваше сиятельство,  — проговорил парикмахер.

Гейнен позвонил лакею и услал его с каким-то поручением. Оставшись один, он поспешно надел на себя охотничий костюм, нахлобучил на глаза маленькую зеленую шляпу, сунул в портфель толстый бумажник, вынутый из письменного стола, и вышел из квартиры.

Швейцар ему не поклонился — он не узнал графа. Попавшийся ему навстречу почтальон тоже, не кланяясь, прошел мимо.

На трамвае доехал граф Гейнен до вокзала и взял билет на отходивший скорый поезд.

В то время как доктор Мартенс со своими агентами ехал с вокзала на квартиру графа, сам граф находился на пути в Швейцарию.

Ровно в десять часов утра на следующий день входила баронесса Штернбург к начальнику тайной полиции Вурцу.

Комната было полна народа. Вурц, не предупреждая баронессу, решил устроить очную ставку.

Горничная, видевшая женщину с золотисто-рыжими волосами, кучер, отвозивший ее,  — все были налицо, чтобы установить тождественность таинственной женщины с баронессой.

При входе баронессы на нее устремили пристальный взгляд несколько пар глаз. Затем свидетели, точно сговорившись, отрицательно покачали головой.

Прежде чем приступить к допросу, Вурц попросил баронессу сделать оттиск своей руки на слегка закопченной стеклянной пластинке.

Молодая женщина удивилась столь странному желанию, но повиновалась беспрекословно, когда узнала, что это нужно для следствия.

Сделанное немедленно исследование полученного оттиска и сравнение его с тем, который имелся уже у доктора Мартенса, доказали ясно, что баронесса не была той женщиной, которая стояла у злополучного окна и оставила на нем след своей руки.

— Попрошу вас рассказать нам как можно обстоятельнее все, что вам известно о похищении бумаг,  — обратился Вурц к молодой женщине.

Баронесса откинулась на спинку кресла, собралась с мыслями и так начала свой рассказ:

— Дабы вы могли понять мой образ действий и все обстоятельства этого несчастного дела, мне придется начать издалека. Как вы, вероятно, помните, брат мой неожиданно для нас всех появился в Марконе во время маневров, был арестован по подозрению в шпионаже, в то время как находился у нас на вилле; позднее граф Гейнен с эскортом должен был доставить его в Марконе и сдать в крепость. Я в то время считалась его невестой — это было необходимо, чтобы иметь к нему свободный доступ и скрыть его настоящее имя. Граф Гейнен приходится мне двоюродным братом. Мы в родстве через моего покойного мужа. Он знал, что его пленник — мой брат. Мы все знали Гейнена как легкомысленного офицера; он не был на хорошем счету. Он постоянно обращался к моему отцу за денежной помощью — и проигрывал немедленно все деньги в макао.