Лисандра задохнулась от гнева. Она вскинула руку, очевидно, пытаясь колдовать, и Геор ни с того ни с сего вспомнил, как у какой-то виконтессы, не нравившейся матери, в подобной ситуации поломался каблук, а у кого-то вообще треснуло платье…

Вот только Дараэлла была все так же прекрасно и все так же не шла, а буквально плыла над ступеньками, спускаясь вниз, к гостям.

Потому что теперь она была горной ведьмой. А Лисандра — всего лишь завистливой женщиной, чья красота пусть немного, но все же отцветала…

Дара ненавидела пристальное мужское внимание. Каждый раз, когда на нее направляли одинаковый голодный взгляд, девушка чувствовала себя просто куском мяса. Дар горных ведьм казался ей проклятием.

Ее выделяли из толпы, когда в горах появлялись мужчины. Она нравилась многим, и лже-королю тоже пришлась по душе. А потом, когда стала вольной, просто не пользовалась своим даром настолько часто. Пираты и так влюбились бы в любую более-менее нормальную на вид женщину, плавай та с ними на одном корабле, и Дараэлла привыкла прятаться за повязкой, притворяться изуродованной для посторонних, а своих — просто выталкивать прочь, если вдруг думали ослушаться. Магия у нее всегда срабатывала отлично, и защитить себя, обладая ведьминским даром, было не так уж и трудно.

И только сейчас, представ пред высшим обществом, Дараэлла поняла, что же хорошего было в ее красоте. Казалось, ни один из присутствующих не смел отвести от нее потрясенный взгляд. Мужчины не могли испытывать голод и страсть по отношению к чужой жене, и их взгляд — потребителей, желающих обладать той, на кого они укажут пальцем, — теперь содержал совершенно иные чувства. Каждый из присутствующих восторгался ею, мечтал о ней, как мечтают о далеком и недоступном, к чему никогда не посмеют даже притронуться. Дара неожиданно для себя самой почувствовала странное торжество, с которым ничего не могла поделать.

Она поняла, какое это удовольствие — быть чем-то вроде предмета поклонения. В горную ведьму, когда оно того желает, невозможно не влюбиться. Дара не хотела их любви, но желала произвести впечатление. На Геора, на Лисандру, на эту мерзкую блондинистую девицу, что сейчас стояла рядом с ними… И, признаться, ей это удалось…

— Леди… — она слышала ошеломленные вздохи со всех сторон, пока спускалась по ступенькам, и с удовольствием отметила, что никто даже не думает задать неудобные вопросы, заговорить о происхождении, просто остановить ее. Дараэллу воспринимали, словно хозяйку этого дома, даже не сомневаясь, по какой причине выбор желанного всеми жениха, титулованного и богатого человека, упал именно на эту женщину.

Казалось, каждый из присутствующих был уверен в том, что Геор нашел себе отличную партию.

Женские взгляды не были столь же однозначными, как и мужские. Кто-то искренне поражался чужой красоте, кто-то в самом деле смотрел с завистью, даже не думая прятать гнев, плещущийся во взгляде, кто-то пытался притвориться равнодушным, вскинуть голову и отвернуться, делая вид, будто не озабочен появлением молодой графини.

Кому-то, должно быть, нравилось, что в ее гордой, практически королевской поступи не было кокетства. Дару совершенно не интересовали чужие мужья. Может быть, дело было в том, что каждая горная ведьма — собственница, может, Геор успел уже привязать ее к себе собственной магией, но Дара хотела произвести впечатление в первую очередь на него и на его семейство.

Она остановилась напротив своего супруга и с вызовом смотрела ему в глаза, в этот миг не замечая никого другого. Даже Лисандра, которую она, кажется, в очередной раз победила, сейчас могла только бросать на невестку испепеляющие взгляды, но не больше.

Геор, кажется, сомневаясь в том, что делает, протянул Даре руку, и она приняла его ладонь. Адмирал улыбнулся и повернулся к гостям, казалось, в этот момент смотревшим только на них.

— Дамы и господа! — его зычный голос пронесся над залом. Мужчина, привыкший перекрикивать море, знал, что ему хватит сил привлечь внимание присутствующих на балу. — Сегодня вы собрались здесь, чтобы поздравить меня с юбилеем службы во флоте, но есть еще один повод, должно быть, куда более серьезный. В этот прекрасный день я хочу представить вам свою любимую супругу Дараэллу.

Зал приветствовал молодую графиню Каннингем бурными аплодисментами, и Дара отчетливо осознала, что своим появлением отрезала все возможности для отступления. Теперь, даже если она очень захочет, ни о каком тайном разводе можно и не заикаться. Но ведь Дараэлла знала об этом и до того, как вышла к Геору.

Она просто была готова к подобному и не собиралась отступать. Глупо до сих пор полагать, что они друг к другу равнодушны.

Тем не менее, такое пристальное внимание не могло не смущать. Дара обрадовалась, когда вновь заиграла музыка, и Геор увлек ее за собой — ведь молодая пара должна была стоять в самом центре танцевального круга, чтобы каждый рассмотрел супругов, восхитился их красотой, тому, как они прекрасно подходят друг другу.

За то короткое время, что Дара провела при дворе, она успела уяснить, какие пары больше всего любили. Множество людей знало друг друга очень отдаленно, и зачастую молодожены не вызывали у гостей никаких личных ассоциаций. Даже самый уважаемый державный муж не привлек бы достойное внимание на своей свадьбе или на первом балу после женитьбы, если он не был хорош собой или его супруга оказалась бы дурнушкой. Но и Геор, и Дара были красивы, к тому же, каждый чувствовал на себе магию горных ведьм, излучаемую ими. И хотя Дара надеялась, что рано или поздно внимание к ним угаснет, и каждый вернется к своим делам, привычным для подобных мероприятий, все равно не могла избавиться от ощущения, что за ними неотрывно наблюдают.

— Как Тиам? — это было единственное, что успел спросить Геор.

Дара, если б могла, ответила бы ему мысленно, но пришлось коротко выдохнуть:

— Хорошо.

Она не стала спрашивать мужа, как тот посмел отправиться на бал без нее — знала, что на это Лисандра тоже надеялась, полагая, что если не убила свою соперницу, то хотя бы глупыми действиями разрушит ее брак. Взгляд экс-верховной так и жег спину, должно быть, она проклинала сейчас и Дараэллу, и собственного сына, и единственной возможностью выдержать это испытание до конца было просто не обращать на нее внимание.

Но никакой танец не мог длиться вечно. И, хотя Дара чувствовала себя в нем уютнее, чем в беседе с дражайшей свекровью, она позволила отвести себя в сторону.

Лисандра смотрела на нее так, словно пыталась взглядом воспламенить платье. Дараэлла знала, что то должно было особенно уколоть свекровь — в конце концов, оно было на нее сшито, но, Дара понимала, не подчеркивало всей красоты, тогда еще не увядшей. Она сразу узнала волшебную ткань, из тех, которые используют для своих нарядов горные ведьмы. Лисандра, должно быть, хотела выглядеть великолепно на своем первом вечере, следуя традициям, о которых Даре поведал во время дороги сюда поведал Тиам.