Они сидели, держали друг друга за руки и повторяли, как молитву:

– Скоро все кончится. Скоро все кончится.

После оглушительного сигнала тревоги в бесчисленных динамиках захрипело, пауза – и раздался мужской голос, с трудом различимый из-за многократного эха:

– Во многих районах Стокгольма произошла внезапная обесточка. Просим извинения за задержку.

Глория растерянно посмотрела на Вальдемара.

– Выход “А” в ближайшие минуты будет разблокирован. Просим освободить стадион как можно быстрее.

Громкоговорители смолкли. Тишина, сменившая тысячеголосый гомон, показалась оглушительной.

– Вы что-нибудь понимаете?

Он покачал втянутой в плечи головой.

– И я не понимаю.

Снова треск в динамиках и тот же голос:

– Просим всех немедленно покинуть помещение стадиона. Настоятельно призываем не блокировать выходы.

На лице Вальдемара написано все что угодно, кроме облегчения.

– Пойдемте на выход?

– Думаю, надежнее немного выждать…

Никаких причин для паники.

Одна из дверей в проходе открылась. Саму дверь не видно, но туда устремился поток людей. Давка была меньше, чем Глория опасалась. После многих часов безрезультатных попыток вырваться силы у людей были на исходе. Она посмотрела наверх и ахнула: на них ползла, как тесто из опары, огромная толпа, заполняя лестницы до отказа.

– Пошли, – внезапно крикнул Вальдемар. – Немедленно!

– Вы уверены?

– Интуиция. А может, голос свыше.

Глория последовала за ним. Они влились в то и дело останавливающуюся толпу. Люди двигались медленно, крошечными шажками.

Голос в динамиках начал все сначала:

– …просим извинения за задержку.

– Задержку! – вскинулась Глория. – Сволочи. Несколько тысяч людей уже десять часов в таком аду. В обычных условиях через десять минут приехали бы спасатели. И при чем тут обесточка? Все врут, сволочи.

– Надо исходить из того, что не врут. Возможно и такое.

Они втиснулись в одну из очередей на поле. Отсюда видно выход – если встать на цыпочки. Женщина перед ней споткнулась и упала. Никто ее не поддержал – наоборот, расступились, обошли и двинулись дальше. Упавшая умоляюще глянула на Глорию, но чем она может ей помочь, когда ее несет такое течение? Несколько шаркающих шажков – и опять стоп. На этот раз стояли довольно долго.

Несчастный в тренировочном костюме… Это невозможно забыть. Окровавленные кулаки, колотящие в глухую стальную дверь. Укоризненный предсмертный взгляд. Ей вдруг стало не по себе.

– А дверь открыта? Я не вижу.

Никто не ответил. Через пару минут очередь качнулась и двинулась дальше. Те же шаркающие, на полступни, шаги. Она сморщила нос от нестерпимой вони пота, мочи и испражнений.

Чем ближе к выходу, тем больше замедлялось движение. Глория посмотрела наверх – трибуны почти пусты, но проходы забиты людьми.

– Да шевелитесь же! – злобный крик позади.

Она оглянулась – Вальдемар исчез. Она встала на цыпочки – не видно. Словно ветром сдуло.

Вот, наконец, и дверь. Дальше длинный узкий коридор. Теперь понятно, почему очередь двигалась так медленно, – бутылочное горлышко. И почти ничего не видно, лишь слабая красная лампочка тускло светится на потолке. Почему не зажгли свет? Опять обесточка?

Какая обесточка? Там, на стадионе, все залито светом.

Во многих районах Стокгольма произошла внезапная обесточка.

За спиной хлопок двери. По обе стороны стоят полицейские заграждения и ряды спецназовцев. Кто-то ухватил ее сумку. Она сжала ее изо всех сил, но вскрикнула и отпустила, получив страшный удар сапогом по голени. Глория застонала от боли, машинально оглянулась, ища помощи, и увидела, что дверь позади закрыта. Она была из последних, кого выпустили.

Чуть поодаль стоял грузовик с крытым кузовом, ощерившийся десятком дополнительных фар на радиаторе и кабине.

В дверь постучали. Ландон, кто же еще.

Хелена, еще толком не проснувшись, села на постели и поправила волосы. Приятный, хотя и тревожный холодок в животе. И что… открыть? Но Молли же может в любой момент проснуться.

Опять стук в дверь – громче и настойчивей.

– Да погоди же ты… – окончательно просыпаясь, пробормотала Хелена.

Дернули за ручку. Она насторожилась – с чего бы такое нетерпение? Что-то случилось?

Тяжелые удары по двери. По коже побежали мурашки. Неужели Ландон не соображает, что разбудит Молли? Или отпраздновал любовную победу и выпил бутылку виски?

Накинула халат и подбежала к окну.

На газоне стоял грузовик. Если это грабители, мелкими кражами не ограничатся, вывезут весь дом.

– Мама! – Молли слетела по лестнице и обхватила ее изо всех сил. – Мама, кто-то к нам ломится!

– Ничего страшного, старушка. – Хелена обняла дочь, подняла и осторожно опустила. – Ничего страшного.

– А вдруг это грабители? – Глаза девочки сделались совершенно круглыми.

Дверь опять сильно дернули.

– Помогите… – пискнула Молли.

Хелена торопливо зажала ей рот.

– Ничего страшного, – повторила она и приложила палец к губам. – Но давай на всякий случай сделаем так: ты залезешь на чердак и закроешь за собой люк. И сиди там тихо как мышь, пока я за тобой не приду. Обещай, что сделаешь, как я сказала.

– Но я боюсь!

– Не бойся. Мастер на страже. Поторопись.

Молли вскарабкалась по лесенке и скрылась на чердаке. Хелена подождала, пока скрипнет задвижка, подошла к порогу и прислушалась к мужским голосам. Поплотнее запахнула халат, повернула ключ и еле успела отскочить от распахнувшейся двери. Широкоплечий парень в темной форме и пилотке. За спиной еще один, такой же, только без пилотки.

Военные?

– Хелена Андерссон?

– А что, не видно? – усмехнулся второй.

– Я спрашиваю: Хелена Андерссон?

Она отступила на шаг. Нырнуть в подвал… ружье?

– Если вы будете сотрудничать, всем будет легче.

– Сотрудничать? Не понимаю, о чем вы.

Даже если получится улизнуть в подвал, отпереть оружейный сейф – целая вечность. Она схватилась за стул.

– Что вам надо?

Этот, в пилотке, шагнул к ней. Она подняла стул:

– Оставьте меня в покое!

Усмехнулся.

– Она здесь одна?

– Еще девчонка, – сказал второй услужливо.