С самого начала можно было предвидеть, что Эцуко не выдержит. А не было ли в ней тайного желания хоть чуть-чуть продлить время, когда она могла бы жить под одной крышей с Сабуро, пока кто-нибудь не расскажет ему о ее возмутительном поступке?

— Странно, он пришел без матери, — сказал Якити.

— Ив самом деле! — подозрительно быстро согласилась Эцуко, словно сама впервые обратила на это внимание. — Не пойти ли спросить его — может быть, она приедет попозже?

— Успокойся! Если будешь спрашивать, то тебе придется упомянуть Миё, это неизбежно, — ироническим тоном перебил ее Якити, сморщив лицо: от него повеяло старостью.

* * *

В последующие два дня вокруг Эцуко установилось странное затишье. Все это напоминало ситуацию, когда безнадежно больной человек вдруг начинает проявлять труднообъяснимые и обманчивые признаки выздоровления, медперсонал теряет бдительность, вновь обретает надежду, с которой уже все расстались; но болезнь словно бы насмехается над людьми.

Что же произошло? Может быть, это называется счастьем?

Эцуко вышла на улицу, долго выгуливала Магги. Якити собрался в город за билетами на экспресс. Провожая его, Эцуко добрела до станции Окамати. На протяжении всего пути она ни разу не спустила собаку с поводка. Это было двадцать девятого после полудня.

Она уже приходила сюда три дня назад, когда провожала Миё, и тогда у нее было суровое выражение лица. А теперь на этой станции она долго и непринужденно разговаривает с Якити — он в костюме, в руках держит трость, облокотившись на недавно выкрашенный забор. Удивительно, что сегодня он даже сбрил усы. Якити пропустил уже несколько поездов, следующих до станции Умэда.

Эцуко светилась счастьем, сегодня она не была похожа на себя. Это настораживало Якити. Вокруг них беспокойно металась Магги, что-то вынюхивала, срывала с места Эцуко, которая время от времени теряла равновесие. Она одергивала собаку, рассматривала пассажиров. Они проходили мимо, останавливались у мясной лавки, потом у книжной, но ничего не покупали. Ее взор был затуманен, она слегка улыбалась. Над киосками колыхались желтые и красные флажки с рекламой детских журналов. После полудня подул резкий ветер. Туман начал рассеиваться.

«Интересно, она потому сегодня счастлива, что решилась наконец поговорить с Сабуро? Может быть, поэтому она отказывается ехать со мной в Осаку? Тогда почему она не возражает против завтрашней совместной поездки, еще более дальней, чем эта?»

Якити заблуждался. Много часов подряд Эцуко предавалась размышлениям. В конце концов она столкнулась с таким хаосом, что это привело ее в оцепенение. Вот почему она казалась спокойной и счастливой.

Вчера Сабуро провел весь день, будто ничего не произошло. Он был в поле, косил траву. И не проявлял никакого беспокойства. Когда Эцуко проходила мимо, он снял соломенную шляпу в знак приветствия. Сегодня утром все повторилось.

Этот молчаливый по натуре юноша никогда не поддерживал разговора, на вопросы отвечал односложно. Он не чувствовал себя одиноким, проводя целые дни в молчании. Была бы рядом Миё, он, расплескивая энергию, шутил бы вволю. Весь его облик сиял молодостью. Даже его молчаливость не позволяла думать о том, что у него внутри идет напряженная работа мысли. Однако если бы его тело могло говорить, то каждый мускул, каждый волосок, каждая жилка воспела бы гимн природе и солнцу. И ноги, и руки, и грудь, и шея, и голова — все во время работы захлебывалось от многоголосия самой жизни.

Создавалось впечатление, что в глубине простой и бесхитростной души он хранил беспечную уверенность в том, что Миё по-прежнему является членом дома Сугимото, что она куда-то уехала по делам с ночевкой и должна скоро вернуться. Наверное, он немного беспокоился по поводу ее отсутствия, но обратиться с вопросом к Якити или Эцуко не отваживался.

Размышляя о причине его спокойствия, Эцуко стала склоняться к мысли о том, что Сабуро полностью находится в ее руках. Она медлила с признанием. К счастью, Сабуро ничего не знал, он не выяснял отношений с Эцуко, не собирался бежать вдогонку за Миё. Эцуко не решалась объясниться, ее храбрость таяла. Однако здесь, возможно, была еще одна подоплека: казалось, причиной ее нерешительности было не малодушие, а скорее желание продлить мгновение счастья, которое она мыслила только вместе с Сабуро.

Да, почему же Сабуро приехал без матери? Ни о путешествии, ни о фестивале в Тэнри он не обмолвился ни одним словом. Эцуко терялась в догадках.

…Причиной нового беспокойства Эцуко стали ее неопределенные желания: выразить их она не могла, а если бы это удалось, то они показались бы такими смехотворными, невзрачными, крошечными. Ее фантазии и надежды затмевало чувство вины, а робость не позволяла ей открыто взглянуть в лицо Сабуро…

«Этот парень, Сабуро, никогда не теряет голову. Почему он такой спокойный? — размышлял Якити. — Я думал — да и Эцуко тоже, — что если мы уволим Миё, то он в тот же миг помчится вслед за ней. Видимо, мы просчитались. Что-то, видно, не учли. А что, собственно, волноваться? Скоро все кончится. Мы отправимся в путешествие. Кто знает, представится ли еще такой счастливый случай, когда мы приедем в Токио?»

Эцуко привязала Магги к забору и повернулась лицом к железной дороге. Солнечные лучи, проникая сквозь облака, поблескивали на рельсах, поверхность которых была испещрена многочисленными царапинами. Отблески, вызывая в глазах Эцуко резь, как ни странно, действовали на нее успокоительно. На потемневшем щебне между рельсами серебрились металлические опилки.

Вскоре рельсы задрожали, передавая отдаленный глухой звук.

— Я надеюсь, что дождя не будет, — вдруг сказала Эцуко, обращаясь к Якити. Она вспомнила о поездке в Осаку в прошлом месяце.

— Навряд ли будет дождь, судя по облакам, — задумчиво ответил Якити, глядя в небо. Земля задрожала — подъезжал поезд.

— Вы едете? — впервые спросила Эцуко.

— А почему бы тебе не поехать со мной? — строго спросил Якити, вынужденный повысить тон из-за оглушительного грохота поезда.

— Посмотрите, во что я одета! В повседневное платье! Да и собака со мной, — ответила Эцуко, явно отговариваясь.

— Магги можно оставить хозяину книжной лавки. Я часто к нему захожу, он любит собак.

Эцуко раздумывала над предложением, пока отвязывала собаку. Вдруг Эцуко пронзила боль, едва она представила себе, что сейчас вернется домой и на весь вечер останется наедине с Сабуро. Она не могла прийти в себя с того момента, когда он вернулся из Тэнри: ей с трудом верилось, что он где-то рядом, что он никуда не уехал. Когда он работал в ее присутствии, Эцуко охватывала тревога. Еще больше она пугалась, видя его в поле усердно орудующим мотыгой с таким видом, будто ничего не случилось.

Вчера после обеда она долго прогуливалась в одиночестве. Не убегала ли она от своего страха?

— Хорошо, я еду с вами, — сказала она, отвязав Магги.

И вот она здесь, в центре Осаки, идет вместе с Якити. Она мечтала когда-то идти по безлюдной автомобильной дороге вместе с Сабуро. Какие странные повороты бывают в жизни человека! Когда они вышли наружу и смешались с толпой, то поняли, что прошли через подземный переход, ведущий от железнодорожной платформы под универмагом Ханкю к станции Осака. Якити взял Эцуко за руку. Выставляя вперед трость, он двинулся через перекресток.