– Конечно знаю, Повелитель. Это – караванщик, возит грузы. Мой приятель. Недавно только приходил в гости. Пусть воссияет солнце над его домом.

– Так вот он на днях рассказал мне, что ты собираешься отправить свою жену, бывшую рабыню с ним в Тарс. Отпустить, стало быть, против моей воли. – В груди сразу стало холодно. А в глазах потемнело. От боли стало тяжело дышать. Неужели даже самые близкие могут предать? Сколько раз он верил и сколько раз уже ошибался. И всё равно верил. И это было больно так, что, казалось на мгновенье будто сердце вот вот остановится. – Пусть она откроет лицо, и я посмотрю, верно ли он сказал. Или ты по-прежнему мой добрый друг.

Повелитель подчеркнул последние два слова. Вот значит как. Слов не было. Но он должен не подавать вида.

– Подними покрывало! – Сказал отрывисто. Не смотреть на неё. Только не смотреть. Иначе он выдаст себя.

И всё же он следил за ней краем глаза. Амлон подняла покрывало. Повелитель впился в неё взглядом. Несколько минут.

– Он соврал. Прикажу скормить его харомам, когда вернётся. Пусть она сядет, – милостиво махнул шейм. – Я разрешаю вам поесть. – И отвернулся.

Амлон села. От неё пахло небесниками. И чем-то ещё, таким невыразимо нежным. Если бы шейм ушёл прямо сейчас… Но, видимо, ещё не всё. Главный акт пьесы ещё не разыгран. Эмет сжал губы. Он умел ждать. Научился за долгие годы в этой проклятой стране.

А шейм словно забыл про него. Разговаривал с приближёнными, пил вино, заедал местными сладостями, но Эмет знал, что он наблюдает и делает выводы. Поэтому старался ничем не выказывать, что Амлон давно уже больше чем жена, больше чем красивая игрушка, как принято здесь, что она давно уже заняла все его мысли. И, видимо, Повелитель сделал свои выводы. Потому что, наконец, наговорившись, повернулся к ним. Окинул хищным взглядом и произнёс:

– Эмет, ну как, доволен ли ты женой? – Ответить, что недоволен – и шейм пришлёт другую. Скажешь, что доволен – и он решит проверить, чем она так полюбилась ему. Ловушка. И всё же он ответил.

– Я покорен вашей воле, Повелитель. Как я могу быть недоволен? – И услышал шепотки и даже смешки за спиной. Конечно, он дурак, что в своё время отказался от гарема, предложенного шеймом. Сейчас бы не было всех этих сплетен. Но и Амлон тогда бы у него не было.

– Вот и замечательно, – хищно улыбнулся шейм. От вина его глаза блестели, но взгляд по-прежнему был цепким и ясным. – Я как раз хотел узнать, насколько ты смог смирить свою супругу. Помнится, она была очень дерзкой рабыней. Я заберу её, проверю. А ты пока можешь выбрать любую наложницу в моём гареме.

Вот оно. На сердце стало больно. Он почувствовал, как вздрогнула Амлон. Он не проиграет. Нет. Повелитель не дождётся этого от него. Ни секунды слабости.

– Хорошо, Повелитель. Как скажешь. – И уже Амлон, громко, чтобы все слышали. – Собирайся. Поедешь с Повелителем.

И под столом, пока она не встала, сжал ей руку. Пусть она поймёт, должна понять. Всё зависит от его игры. Всё держится на волоске.

Амлон медленно встала. Он не смотрел на неё. Отвернулся так, чтобы не видеть. Даже сделал вид, что слушает болтовню приспешников шейма. И отвечал им. Хотя через минуту не смог бы вспомнить, что именно. Губы говорили, на лице застыла бесстрастная маска, а сердце болело. И всё же краем глаза он видел, как Амлон встала из-за стола, сделала несколько шагов к двери и застыла там, сбоку. Он не мог её видеть, но, казалось, чувствовал кожей.

Наконец, шейм встал.

– Ну что, гостеприимный хозяин, да воссияет солнце над твоим домом, мы пойдём. Как твою жену зовут?

– Амлон, – прошептал он едва одними губами.

– Амлон, иди сюда. – Она подошла. Покорно, склонив голову. Как настоящая ирханская девушка. И всё-таки если бы она была такой, он не смог бы полюбить её. – Ты довольна своей участью?

– Да, Повелитель. – Ответила на чистом ирханском. Недаром, он учил её.

– Ты счастлива жить с моим преданным визирем? – Ему показалось или в голосе шейма прозвучала насмешка.

– Да, Повелитель. – Опять опущенные глаза и знакомый ответ.

– И ты, стало быть, не хочешь на родину, если всем довольна? – Короткая усмешка. Шейм издевался и снова играл. Требовать для Амлон отказа от родины было слишком жестоко. Она могла сказать то, что нужно, но ведь до этого она не молчала. Эмет любил её за это и боялся, что вот сейчас она не поймёт, что надо подыграть. Хотя эта тонкая грань между игрой и реальностью уже почти стёрлась.

– Нет, Повелитель. Мне очень нравится здесь. – Робкий ответ. Эмет выдохнул, словно разжалась пружина внутри. Но ведь это ещё не всё. Он был уверен.

– Замечательно! – Повелитель вдруг захохотал. Потом успокоился, вытер рот вышитой белой салфеткой, по которой словно растеклось кровавое пятно от напитка из калиша, и шагнул к двери. Многочисленная свита встала вслед за ним.

Он тоже встал. Он мог заставить себя не смотреть. Но против воли хотя бы краем глаза выхватывал её фигурку. Это безумие. Но если сейчас она отправится вслед за шеймом, он прикажет мерахам никого не выпускать из сада. Пусть они оба умрут здесь, но Повелителю он её не отдаст.

Но возле самой двери Повелитель вдруг остановился.

– Забирай свою жену, Эмет. Она мне не интересна. Что ты сделал с дерзкой рабыней? Во что ты её превратил? Я хотел насладиться её дерзостью. Восточная покорность мне приелась. Но тебе видно нравится. А ещё говоришь, что не умеешь с женщинами обращаться. – Он ухмыльнулся и погрозил пальцами.

Гости ушли. Несколько минут, пока слуги проводили шейма. Наконец, он услышал, как внизу хлопнула входная дверь. И словно пружина разжалась. До этого они стояли друг напротив друга, как чужие. Теперь он робко шагнул вперёд.

– Амлон! – Попытался заглянуть в глаза. Она обиделась? Не поняла? Может быть, приняла его маску за равнодушие. Но он такой и не может быть другим, Аим их всех подери!

А она вдруг отвернулась, а потом разрыдалась, пряча лицо в руках. А он не умел утешать. Проклятье! Просто прижал к себе, надеясь, что она поняла. Но с шеймом можно играть только по его правилам. Иначе никак.

А Амлон только прижалась к нему сильнее. Значит, она доверяет. От неё пахло небесниками. Это так странно. И им отпущено так мало. Но если бы он знал, всё равно бы никогда не поменял всю свою жизнь на эти короткие мгновения счастья.

Амлон

После того прихода шейма всё неуловимо изменилось, словно время вдруг стало идти быстрее. А они не могли наговориться. Небольшая передышка перед… чем?

Она верила Эмету безраздельно, доверяла и даже ни на миг не усомнилась тогда. Всё-таки она знала и любила его таким. Но иногда червячок сомнения подтачивал душу. Слишком бесстрастным он казался, визирь самого шейма. И всё же она верила, потому что видела его другим.