…У меня целая мастерская, набитая работами, литографиями и эстампами, но нет ни шиллинга за душой… Более того, передо мной стоит угроза лишиться медных печатных форм и картин. Не хотелось бы говорить о печальном, то есть о перспективе умереть с голоду, – но народ здесь таков, что спокойно даст тебе умереть с голоду, если у тебя нет денег.

Однако Мунк не может позволить себе умереть с голоду прямо сейчас, до этого он должен написать еще «кучу странных картин». Поэтому художник вновь настойчиво просит денег у мецената – щедрый и неутомимый Улаф Скоу просто обязан выслать ему денежное вспомоществование.

Несмотря на постоянные финансовые проблемы, Мунк не забывал о своей обязанности поддерживать семью. Как только он получил деньги от Акселя Хейберга, то тут же послал целых 80 крон тете Карен. Она со своей стороны прекрасно отдавала себе отчет, каких жертв это стоило племяннику: «Плохо, что тебе и об этом приходится думать, – по-моему, это просто ужасно».

Мунк регулярно поддерживал контакт с Пшибышевским и Дагни, которым приходилось также нелегко, в том числе и с точки зрения финансов. А в июне произошла трагедия: Марта Фердер, измученная вечной нехваткой денег и сознанием, что Станислав никогда не вернется к ней и троим их детям, покончила с собой в Берлине. Пшибышевского, по непонятно откуда взявшемуся подозрению в причастности к смерти Марты, вскоре арестовали. Эта история так сильно повлияла на Стриндберга, что его начали преследовать навязчивые идеи. Сначала он решает, что Станислав по инициативе Дагни отравил Марту и двоих детей газом. «Вот какова она, ваша прекрасная Дагни, чьим рыцарем вы по-прежнему являетесь», – замечает он Мунку. Потом ему пришло в голову, что Пшибышевского арестовали за пособничество в аборте со смертельным исходом, но тут же он прочел в газете, что шведский король присутствовал на обеде у Бекстрёмов, и с неподражаемой логикой сделал вывод, что все уладится! В довершение достается и Мунку: «В последний раз, когда я тебя видел, ты выглядел как убийца, или по крайней мере как соучастник убийства».

Стриндберг одержим идеей, что Пшибышевский направляется в Париж, и не зачем-нибудь, а чтобы убить его, Стриндберга, при помощи газа или электричества. Причина, скорее всего, – связь Стриндберга с Дагни двумя годами ранее. И Стриндберг бежит – сначала к Фрицу Таулову в Дьеп, потом домой в Швецию. Там он с полным художественным самоконтролем пишет знаменитый роман «Ад», где изображает парижский кризисный период.

Мунк же 1 августа отправляется в путешествие по Бельгии, – в Париже в это время слишком жарко, и все, кто может, уезжают на природу. В первый раз в жизни он проводит лето не в Норвегии. Похоже, ему хотелось избежать встречи с Тупси, бомбардировавшей его письмами с настоятельными просьбами приехать домой и воссоединиться с ней в Осгорстранне. Можно с уверенностью утверждать, что в это время в жизни художника присутствует сразу несколько женщин, хотя в нашем распоряжении только косвенные свидетельства. Например, некая Бланш Морис, одна из его натурщиц.

За редкими исключениями, деньги поступали Мунку в основном из Германии и Норвегии. Но все же весной Мунк пристроил одну свою гравюру – «Мадонну» – в альбом современного искусства, а осенью получил в Париже еще один заказ. Правда, и здесь был норвежский след – оформление афиши к постановке «Пер Гюнта». Картина получилась вполне в духе Мунка – на переднем плане выделяется меланхолическое, задумчивое лицо матушки Осе, в то время как Сольвейг стоит спиной к зрителю, с тоской всматриваясь в даль, где мы видим пустынный норвежский горный пейзаж с одинокой маленькой церквушкой в качестве единственного признака присутствия человека в этих диких местах. То, что здесь на самом деле изображается, – это… отсутствие Пера, главного героя пьесы, горе, которое он причиняет близким, и его огромный долг перед ними. Можно предположить, что Мунк находил много общего между собой и Пером, как это было в случае и с многими другими ибсеновскими героями. Позднее он набросает несколько эскизов для пьесы, где обнаруживается явное портретное сходство между персонажем Ибсена и самим Мунком.

Афиша представляла собой литографию, да и в целом большинство работ, созданных Мунком в этом году в Париже, были либо литографиями, либо гравюрами по металлу. С помощью печатников Кло и Лемерсье он начал применять все более сложные методы и потихоньку экспериментировал с ксилографией. Как и в случае с другими печатными техниками, первыми были опробованы старые сюжеты – «Меланхолия» и «Летняя ночь». Ксилография оказалась проще в исполнении и дешевле, чем литография. Теперь при необходимости он мог делать отпечатки и самостоятельно – хотя бы пробные, прежде чем нанимать печатников.

Но все же одной из лучших его графических работ этого периода считается довольно простая с технической точки зрения черно-белая литография. Она представляет собой исполненный глубокого психологизма портрет поэта Сигбьёрна Обстфеллера, находившегося тогда в Париже. На абсолютно черном фоне белеет почти призрачное лицо поэта, в три четверти повернутое к зрителю, в то время как его глаза ищут вдалеке нечто видимое ему одному – портрет визионера, одинокой ранимой души, заброшенной на эту землю. Мунк сделал также и литографический портрет Ханса Егера, но это была всего лишь копия живописного портрета 1889 года. Очевидно, что Мунк не рисовал портрет заново – ведь, судя по всему, с Егером они в последние годы почти не общались.

Мунку так и не удалось достичь успеха в Париже – известности у него не прибавилось, финансовое положение уж точно не улучшилось. Однако он познакомился со многими интересными людьми, в том числе с художниками, – в основном немецкими. Среди его знакомых были и психиатры, и один из них устроил Мунку посещение больницы, где художник рисовал больных сифилисом.

Другой знакомый психиатр одновременно занимался литературной критикой и писал стихи под псевдонимом Марсель Режа. Он изучал творчество психически больных людей, будучи одним из первопроходцев в данной области. Естественно, что Режа заинтересовался искусством Мунка, который часто пытался изобразить явления «за пределами разумного». В отличие от своего норвежского коллеги Шарффенберга Режа не считал отклонения в творчестве признаком психических отклонений. Судя по всему, Мунка такое толкование вполне устраивало; он относился к психиатру как к другу и даже сделал его графический портрет.

Вероятно, именно Режа или кто-то из его знакомых устроили встречу Мунка со знаменитым поэтом-символистом Стефаном Малларме. Правда, глубокомысленной беседы у них не получилось, да и французский язык Мунка оставлял желать лучшего. Как бы то ни было, Мунк захотел написать портрет поэта, для чего даже получил от него фотографию.

К довольно неудачным работам Мунка можно, пожалуй, отнести гравюру-портрет Кнута Гамсуна, сделанный для журнала «Пан». Сам по себе портрет не так уж плох, но все дело в том, что он был написан не с живой модели. По какой-то причине это задело Гамсуна. Он яростно протестовал против этой гравюры и даже вызвался выкупить печатное клише за ту же сумму в 300 марок, что была обещана Мунку за работу, – правда, в рассрочку. Однако Мунк пропустил возражения Гамсуна мимо ушей, и второй номер «Пана» за 1896 год вышел с гравюрой.