Дима глянул вправо — пашня. Влево — высокая трава, в которой что-то белело. Он присмотрелся и увидел железобетонные столбы, которые штабелем лежали в траве. Если на них аккуратно забраться и пройти по ним, то следов не останется.

— Еще один рывок!

Они уже забрались на штабель, когда Дима заметил бегущих по дороге людей. Их силуэты угадывались в тусклом свете луны. Но глаза были и у Кристины…

— Ложись!

Он заставил Любу лечь и ползти, лежать без движения ни в коем случае нельзя.

— Давай за мной.

— Больно! — Люба, казалось, вот-вот расплачется.

— Пуля больнее.

Столбы закончились, Дима спрыгнул в траву, на руках спустил на землю Любу. А преследователи уже свернули на дорогу, которая вела к заброшенному зданию.

Дима приложил палец к губам и заставил Любу сесть на землю. Сам же высунул голову, наблюдая за погоней. Кристина бежала легко, размеренной трусцой, ее бойцы двигались куда тяжелей, но чувствовалось, что сил у них еще предостаточно.

Они пробежали мимо, у ворот остановились, перешли на шаг, рассредоточились. Сейчас обследуют здание, поймут, что там никого нет, и повернут назад. Кристина увидит столбы, возьмет след… Дима вздохнул. Хочешь не хочешь, а нужно продолжать движение.

— Только давай без нытиков! — сказал он, взяв Любу за руку.

— Я не нытик! — прошептала она, с обидой глядя на него.

— Посмотрим!.. Шагом давай! И тихонько!

Люба шла впереди, а Дима пятился вслед за ней, руками поднимая примятую траву. И у него, худо-бедно, получалось.

Они добрались до перелеска, прошли через него, а там тропинка, уходящая куда-то в темноту. По ней и побежали.

— Все! — Люба остановилась, опустилась на колено, легла на бок. — Все, умерла!

— Давай, в лесочке тебя похороню.

Дима заставил ее перебраться в подлесок, вдоль которого они держали путь. Там они и затаились, в надежде на чудо. Четвероногих псов у Кристины нет, а у двуногих нюх слабый, человеческий. Может, пронесет.

Шло время, а погони не видно. Люба лежала в траве под кустом, сложив руки на груди как покойница. Глаза закрыты, но дыхание все еще неспокойное.

— Тебя оживить? — спросил Дима.

Она кивнула, ее губы тронула улыбка. Он поцеловал ее, она обняла его за шею.

— Здесь нас и похоронят, — сказал он, приподняв голову.

Тихо вокруг, только ночной соловей где-то заливается. Но преследователи могли вывалиться из темноты в любую минуту.

— Вместе?

— А это имеет значение?

— Для меня имеет.

— Целую вечность в моей компании? Не надоест?

— Еще и понравится, — улыбнулась Люба.

— Попробуем?

— Может, как-нибудь потом?

— Тогда поднимайся. Идти надо.

— Куда?

— Куда-нибудь, — пожал плечами Дима.

— Куда-нибудь пошли эти. Там на них и нарвемся, — заметила она.

Дима кивнул, соглашаясь с ней. Идти им некуда. Была бы карта, еще можно было бы выбрать направление, а так только блуждать в потемках. Вот утром здесь все оживет, появятся трактора, машины, заплатить не проблема. Только телефона нет. Домой не позвонить, полицию не вызвать.

— Ну, хорошо, до утра подождем, — сказал он и вдруг услышал, как где-то неподалеку что-то хрустнуло.

На дорогу, продираясь через кусты, кто-то выходил. Бежать уже поздно: заметят. Но если затаиться, опасность пройдет мимо. Кусты густые, высокие, так что надежда есть.

Но пистолет Дима все же вынул. И затвор передернул, стараясь не шуметь.

Он не видел, что там на дороге, но слышал шаги. Одного человека. Или за одним шли другие, или преследователи разделились, чтобы расширить зону поиска.

Человек прошел мимо, но вдруг остановился. Дима не слышал, чтобы он приближался к ним, поэтому вздрогнул, когда кусты вдруг раздвинулись и в глаза бросился знакомый большой нос, а следом и пистолет с глушителем, ствол которого стал наводиться на него. Палец непроизвольно нажал на спусковой крючок. «Травмат» дернулся в руке, от выстрела зазвенело в ушах.

Большеносый дернулся, подался назад. Одной рукой он схватился за глаз, другой попытался ухватиться за кусты. Пистолет упал в траву, вслед за ним с хрипом на землю опустился и его владелец.

Дима не целился, выстрелил наугад, но пуля попала точно в глаз. Именно туда, куда и должна была попасть. Большеносый даже не стонал, он всего лишь сдавленно хрипел, теряя сознание, а может, и саму жизнь. Упал, всхлипнул и затих.

Дима должен был знать, жив он или нет. Он даже протянул руку, чтобы нащупать пульс, но испуганно одернул ее. Вдруг большеносый схватит его за руку и воткнет в живот нож? А он здоровенный, сильный… Ну его, к черту!

Но пистолет он поднял.

— Бежим!

Выстрел не мог не привлечь внимания, возможно, спутники подстреленного атлета уже бегут к месту. У них оружие, и стрелять они умеют.

Дима схватил Любу за руку, они выскочили на дорогу.

— Держи!

Он всучил ей «травмат», а сам крепко сжал в руке «ПМ» с глушителем. Знакомый пистолет, и не самый лучший, в том смысле, что в магазине всего восемь патронов. Если бы там было шестнадцать, плюс запасная обойма… Вряд ли тогда Дима уцелел бы под огнем в своей машине.

Но ведь уцелел. И даже уложил одного стрелка. Определенно, ветер удачи дует в его сторону. Мысль об этом вселила в него уверенность. Может, потому он и не растерялся, когда из перелеска на дорогу выскочил человек. Дима заметил в его руке что-то похожее на пистолет и, не сбавляя ход, нажал на спусковой крючок.

Человек все понял, даже выстрелил в ответ. Дима не попадал в цель, но тот понимал, что может поймать пулю в любой момент, потому тоже мазал. А Дима продолжал стрелять. Снова мелькнула мысль, что в обойме всего восемь патронов. В этот момент затворную раму заклинило в заднем положении.

Но заклинило и человека с пистолетом. Последняя восьмая пуля пробила ему грудь, и он стал падать, раскинув руки, чтобы удержать равновесие. Но жизнь покидала его, руки отказались слушаться и опустились. Он рухнул на спину, даже не пытаясь смягчить падение.

Но все же парень был жив, когда Дима подскочил к нему. Жизнь действительно покидала его, но взгляд еще не замутился.

— Она сама во всем виновата, — сказал он, глядя на Диму.

— Кто она?

— Не надо было за нож… — Это были его последние слова. Взгляд остановился, на лицо легла печать смерти.

— Ты его убил! — ошарашенно протянула Люба.

— Я не хотел, — мотнул головой Дима.