— Гэгэ…

Лис останавливается у самых дверей и оборачивается на меня:

— Прошу, не переставай звать меня так. Только ты будешь напоминать мне о том, кем я был. И кем я стал, — произносит он; затем, не спеша, добавляет, — что ты хотела сказать?

— Ты справляешься? — мягко спрашиваю.

Лис вдруг опускает голову, облегченно улыбнувшись, после чего подходит ко мне и целует в макушку.

— Я справляюсь, а-Юэ. А, если ты будешь рядом, буду справляться и впредь, — с нежностью произносит, — ты ведь будешь рядом?..

— Буду. Обещаю тебе, ничто на свете не отвернёт меня от тебя. Даже если ты совершил ошибку… я найду в себе силы простить тебя, — произношу негромко.

— Я счастлив слышать это, — отзывается Синь Шэнь, взгляд которого уже совсем смягчается, — Я не читал его, можешь не переживать — все твои тайны были хорошо защищены.

— Я благодарна тебе за это, — киваю, улыбнувшись краешком губы.

— Я буду ждать тебя. А после того, как ты ознакомишься с содержимым свитка, мы вместе вернём его в архив Летописца, — произносит Синь Шэнь, выражение лица которого вновь становится напряженным и немного взволнованным.

Вновь киваю, после чего новый владыка выходит из комнаты.

Опускаю глаза на древний документ, содержащий всю информацию о моей жизни.

Похоже, мне всё-таки придётся узнать правду о себе…

Это были слова моего мужа в смертном мире, которые он произносил, когда происходила какая-то несправедливость. А несправедливости в нашей жизни было много.

И каждый раз он брал ответственность на себя…

Но начиналось всё не так блистательно — я досталась ему в качестве наложницы и не была любима «с первого мгновения». У него было слишком много забот: первый принц мог претендовать на титул наследного, но был рожден от наложницы императора, поэтому положение его было шатким. Я помогала ему, чем могла, но в гареме императора у него было много врагов — и вскоре я стала их жертвой… Все женщины мечтали заполучить титул для своих сыновей, а детей у императора было много. И единственный человек, на ком они могли выместить свою досаду — это была я.

Тогда первый принц решил сделать меня своей женой, чтобы повысить мой статус и спасти от нападок. Мы впервые выдохнули с облегчением, когда разрешение от отца было получено. Свадьба также состоялась в срок. Мы начали жить в миру и в согласии — и со всеми проблемами справлялись вместе.

Однако, вскоре мою семью обвинили в предательстве.

Я к тому моменту уже была беременна…

Рискуя своим положением, мой муж отстоял меня и оставил во дворце. Но это было только началом наших испытаний. Женщины из гарема плели интриги, целенаправленно уничтожая репутацию первого принца. В ход шли все методы — от искаженной правды до абсолютной лжи. Когда мы поняли, что силы не равны, он предложил оставить дворец. Он сказал — раз его отец император закрывает глаза на то, что творят его женщины, значит, его всё устраивает, и, значит, он имеет видение, кто сможет занять его место в случае нашего окончательного поражения. Стоит ли рисковать моей жизнью и жизнью нашего ребёнка ради шанса править империей? У меня не было ответа на этот вопрос. Но он был у моего мужа.

И мы покинули дворец.

Однако, куда бы мы ни приходили — всюду царило беззаконие. Везде мы продолжали сталкиваться с предвзятостью и неправотой. Везде встречали людей, желающих иметь всё, не делая ничего.

«Возможно, это наша карма. Мы сбежали от проблем во дворце, но куда мы сбежим теперь — когда знаем, что везде творится одно и то же?» — спросил однажды мой супруг, и с тех пор сам стал следить за соблюдением правил и законов на местах, где мы останавливались.

Его меч стал карать тех, кто был не прав, и вскоре его имя стало известным повсюду. Пусть нам не было покоя от тех, чьи интересы мы вечно задевали, зато в душе нашей царили мир и гармония. Мы больше не прятались от судьбы. Мы стали ею для других. И для самих себя. И когда наёмники пришли за нашими головами, мы были готовы. Не готовы мы оказались к тому, сколько людей жаждало нашей смерти…

Атаки шли одна за другой. Мы бежали. Но по нашим следам отправили ищеек наложницы императора, прослышавшие о славе умелого бойца, боровшегося с несправедливостью и защищавшего закон, и узнавшие в нём бывшего первого принца…

Нас разделили: мой супруг вынудил меня бежать с ребёнком, а сам остался в доме, где мы остановились на ночлег… Я слышала свист стрел, когда мчалась в сторону леса, прижимая к своей груди нашего сына. А затем слышала звон металла. А потом меня пригвоздило к дереву стрелой…

Очнулась я уже в бессмертном царстве, будучи Высшей Богиней. Испытания, посланные мне, дали мне возможность возвыситься. Но первое, что я произнесла, окруженная счастливыми лицами родителей, это — где мой сын?..

Когда я поняла, что вознеслась одна, то тут же отправила тень в смертный мир — но было уже поздно. Дитя было убито. И супруг убит. Все наши тела были буквально изрешечены стрелами…

И я взяла маленькое тельце своего мёртвого ребёнка, обернула его в одеяло и унесла с собой в бессмертное царство… закопала на цветущей поляне Шёлковой Долины… и сотни лет орошала слезами тот маленький холмик, в котором покоилось тело моего первенца, моего смертного сына, так и не получившего шанса вырасти и прожить свою жизнь счастливо.

Застываю, сжимая свиток в руках.

Это же не… это же не может быть так?..

Широко раскрываю глаза, глядя на прочитанные строки и забыв о дыхании… а затем срываюсь из комнаты!

— Госпожа Инь Юэ! — возмущенные голоса древних небожительниц остаются где-то позади…

— А-Юэ! — слышу взволнованный голос Синь Шэня, — Ты всё узнала…

— Что? А… — поворачиваю голову и замечаю его напряженный взгляд, направленный на моё растерянное лицо, — нет, прости гэгэ! Я ещё не прочла до конца, но мне нужно в Шёлковую Долину! Срочно! — восклицаю и выбегаю из дворца, тут же срываясь в полёт.

Когда опускаюсь на свою землю перед вечно цветущим деревом, несколько минут просто смотрю на него — не слыша звуков вокруг, не ощущая легкого дуновения ветра, не замечая, как моё лицо становится мокрым от слёз… Я проспала на нём столько лет — даже столетий! — сворачиваясь кольцами вокруг его ствола и ветвей… Я возвращалась к нему вновь и вновь… я находила покой только на нём — на моём абрикосовом дереве. Дереве, выросшем на месте захоронения моего ребёнка.

— Ты, наконец, прочла свиток, — слышу голос древнего Бога за своей спиной.

— Вы знали, что здесь могила нашего сына? — спрашиваю у него без эмоций.

— Я понял это, когда поглотил воспоминания Тао. Он тоже догадывался, что это дерево как-то связано с ним, — отвечает Бао Чжань.