Я заводил мотор, когда на стоянку въехал Алонсо. Распахнув дверцу, он вышел и вразвалочку направился ко мне.

— Тебе дали тринадцатую? — Он ухмыльнулся. — Надеюсь, тебе не придется ее толкать!

— Тринадцать — мое счастливое число.

— Слушай, Шейн. Сегодня утром ты мне понадобишься на часок-другой. С лейтенантом Иствудом я уже договорился. Свое барахло оставь в багажнике, и поехали со мной.

— Куда?

— Там увидишь. Все нормально!

Я кивнул и захлопнул багажник. Спутникового передатчика у меня еще не было. Что бы сейчас ни случилось, я не смогу ничего записать. Значит, у меня не будет ни записи, ни свидетеля, способного подтвердить мои слова. А показаний одного лишь полицейского для суда часто бывает недостаточно. Если обвиняемый наймет опытного адвоката, тому ничего не стоит не оставить от показаний копа камня на камне.

Я сел в машину Алонсо, и мы тронулись с места.

Ехать пришлось недалеко, вскоре мы уже заруливали на стоянку ночного клуба «Фуэго». В девятом часу утра на стоянке машин не было.

— Чего мы сюда приперлись?

Алонсо улыбнулся:

— Сейчас тебе крупно повезет. Главное, не кипятись!

Дверь оказалась незапертой. У входа стоял здоровяк полицейский в форме — я сразу узнал школьного дружка Алонсо Ораса Веларио. Ну и огромный же! Размером с музыкальный автомат. Меня смущали не только его габариты. Мне показалось, что здоровяк не слишком хорошо ко мне относится.

В клубе горел свет; при свете стало видно, какое здесь все обветшалое и потертое. Полумрак скрывал множество недостатков. В ярком свете, льющемся с потолка, видны были и облупившаяся краска, и поцарапанный танцпол.

— Пошли! — торопил Алонсо.

Следом за ним я направился к барной стойке, а Орас Веларио тащился у меня на хвосте.

Мы прошли в дверь с табличкой «Служебный вход» за стойкой. Потом гуськом зашагали по длинному белому коридору, освещенному лампами дневного света. Я разглядел Мэнни Авилу, он стоял в своем кабинете и разговаривал по телефону. Наверное, обзванивает клиентов по списку и требует дань…

Мы шли дальше и наконец очутились в маленькой, но прекрасно оснащенной кухне. Вдруг Алонсо вытянул руку, приказывая мне остановиться, и осторожно развернул меня кругом.

— Только не говори, что меня ждет очередной обыск, — сказал я.

— Если б на твоем месте был я, меня бы сейчас обыскивал Орас. Так положено.

Алонсо провел рукой по моей груди, под мышками и обхлопал сверху донизу. Потом перешел к спине, обхлопал плечи до талии и ноги до ботинок. В общем, провел обыск по всем правилам, не халтуря.

— Тебе было так же приятно, как и мне? — спросил я, когда он закончил.

Мы пошли дальше и через несколько секунд очутились у погрузочной платформы.

Алонсо включил микрофон на плече:

— Десять-два-три у погрузочной платформы!

— Он идет, — послышался ответ в треске помех.

Через пять минут из-за угла вывернул отреставрированный бирюзово-белый «эльдорадо» с откидным верхом. Все стекла были опущены. Когда машина подъехала ближе, я услышал голос Фрэнка Синатры. Синатра исполнял песню под названием «По-моему, я тебя люблю».

Алонсо повел меня вниз по ступенькам, и мы стали ждать, когда машина к нам подъедет.

— Buenos días, amigos![13]— весело прокричал мэр Хейвен-Парка, перекрывая музыку, льющуюся из его ретромашины. На нем была бирюзовая рубашка гуайявера, почти такая же, как кузов его «эльдорадо», и широкополая панама. Его наряд смотрелся бы очень уместно в Аргентине или на Кубе.

— Шейн, давайте прокатимся, — предложил мне мэр.

Я сел на кожаное сиденье того же цвета, что и кузов, и Алонсо захлопнул за мной дверцу. Орас уселся за руль черно-белой патрульной машины, а Алонсо — рядом со школьным другом. Они явно собирались следовать за нами. Несколько секунд мы не трогались с места, двигатели работали на холостых оборотах.

— Я хотел поговорить с вами и показать мой город, — сказал Сесил Братано. — Ну как вам мой план?

— Звучит заманчиво.

Мэр улыбнулся и включил передачу. Мы выехали со стоянки ночного клуба, патрульная машина поехала за нами. Она ехала вплотную к «эльдорадо», бампер к бамперу.

Сесил Братано вывернул руль, и тяжелый бирюзовый «кадиллак» покатил по улице. Мэр улыбался, хлопал левой рукой по бедру и подпевал Синатре.

— Ну и голос у него, да? — спросил Братано, тыча пальцем в свою магнитолу. — Теперь так уже больше не поют…

Он чуть прикрутил звук, Фрэнк запел на несколько децибелов тише. Посмотрев на меня, Сесил расплылся в улыбке. Я уже понял, что его улыбка мало что значит и вовсе не демонстрирует его хорошее настроение. Мне показалось, что его зубы — слишком уж белые — сверкают как-то угрожающе.

— В прессе меня часто называют мексиканским мэром Хейвен-Парка, но я совсем не такой, как обо мне пишут, — сказал он. — Да, мои предки, что называется, испаноязычные, но я — американец. И все же происхождение помогает мне лучше понимать мысли и чаяния жителей Хейвен-Парка и Флитвуда. Я знаю, что им нужно.

Мэр включил поворотник, и мы повернули на набережную грязной, илистой реки Лос-Анджелес. Черно-белая патрульная машина не отставала от нас.

— Население Хейвен-Парка составляет примерно тридцать тысяч человек, — продолжал мэр. — Более семидесяти процентов из них — нелегалы. Это простые люди с простыми вкусами. Они любят парады, и я даю им парады. Они любят fiestas tradicionales, традиционные праздники, поэтому в нашем городе официально отмечаются все главные мексиканские праздники. Городские власти спонсируют пышные торжества, играют оркестры, люди гуляют в парке. Пятого мая устраиваем салют, а я раздаю детишкам конфеты. Первого и второго ноября, на Día de los Muertos, — кстати, знаете, что такое День мертвых? Индейцы майя и ацтеки верили, что в эти дни души умерших родственников посещают родной дом, — так вот, на День мертвых, когда в городе проходит карнавал, я сам надеваю маску черепа и зажигаю свечи у алтаря. Я чту традиции жителей города, они в свою очередь любят и почитают меня.

Я сидел и думал: «Это просто бесподобно! Он почитает традиции, видите ли… А еще с его ведома машины без нужды эвакуируют на штрафстоянку, а потом выкупаются за наличные… Он получает свою долю от всех штрафов и взяток, он приказывает закрывать ресторанчики и магазины. И он считает, что жители городка его любят!» Но вслух я не сказал ничего. Ждал, когда мэр перейдет к сути.

— И все же двумя соседними городками нелегко управлять, — продолжал Братано.

Я решил немного подыграть ему: