– Саймон, мы даем тебе шанс, – сказал дядя Холден. – Тебе просто нужно признаться, понять, что ты совершил ошибку, и сделать все, чтобы ее исправить. В данном случае – порвать с этой шлюхой и позволить своим родителям познакомить тебя с человеком, гораздо более подходящим тебе по рангу и положению. Лично я бы на твоем месте выбрал либо Корделию, либо Флавию.

– Что, простите? – потрясенно спросил Саймон.

– Да, я понимаю, что они твои двоюродные сестры, но браки между кузенами разрешены. И я точно знаю, что они восхищаются тобой с самого раннего детства.

– При всем уважении к Корделии и Флавии, дядя Холден, хочу заметить, что они на десять лет младше меня. Кроме того, они… ну, я напоминаю вам свою предыдущую реплику насчет того, что они – мои кузины.

– Саймон, это не проблема. Я даже обратился к местному пастырю – узнать, одобряет ли церковь подобные браки. Да, одобряет. И, значит, все останется в семье, верно?

Саймон показалось, что еще немного, и он расхохочется.

– То есть вы, словно сутенер, готовы торговать своими дочерями? Но какую же из них выбрать? А, знаю. Пожалуй, я возьму обеих.

Дядя Холден помрачнел.

– Сутенер? Как ты смеешь так разговаривать со мной таким тоном, мальчишка? Какая наглость!

– Нет, подождите, – продолжал Саймон, подняв указательный палец. Гнев придал ему храбрости. – Они – близняшки, и, значит, их можно менять. Я, скорее всего, даже не замечу разницы. Понедельник, среда, пятница – Корделия. Вторник, четверг, суббота – Флавия. По воскресеньям они, конечно, могут отдыхать. Они поделят между собой нагрузку, и жизнь у них станет легче.

– Подобные грубые и фривольные разговоры неуместны. Речь идет о моих дочерях!

– Нет, именно что уместны, дядя Холден. Вся эта ситуация – просто абсурд. Я ни на секунду здесь не задержусь. – Саймон поднялся, с громким стуком поставил на стол нетронутый стакан с виски и обвел суровым взглядом трех мужчин. – Вы не можете мной управлять. Вы не можете решать, что я могу делать, а что – нет. Я буду любить ту, кого захочу, и женюсь на той, на ком захочу жениться.

Эти слова принесли ему невероятное удовольствие. Саймон знал, что в конечном счете он за них заплатит и последствия, несомненно, будут ужасными. Вполне возможно, что ему настанет конец.

Но в данный момент он пошел наперекор этим троим, и в особенности – отцу. Он увидел шок и возмущение на их лицах, и это было восхитительно. Давно надо было так сделать. Наконец он сумел вскрыть этот нарыв.

– Саймон, – сурово сказал Гэбриэл Тэм. – Сядь. Немедленно.

– Нет. Я ухожу.

Его отец встал.

– Мне жаль, что ты вынуждаешь нас так поступить. Но ты сам во всем виноват.

– О чем ты?

Гэбриэл Тэм кивнул своему брату. Брайс исчез в одной из соседних комнат – в кладовке – и кого-то оттуда вывел.

У Саймона упала челюсть.

Он увидел Кейли. Кто-то связал ей руки за спиной и вставил кляп ей в рот.

Она испуганно, умоляюще посмотрела на Саймона.

Брайс подтащил ее к деревянному стулу и насильно усадил.

– Отпустите ее, – сказал Саймон, и его голос звучал словно искры, которые высекают из кремня. – Немедленно отпустите ее, или, клянусь богом…

– Что «клянусь богом», Саймон? – спросил Гэбриэл Тэм. – Ты убьешь нас? Не будь идиотом, черт побери.

– Кейли, посмотри на меня, – сказал Саймон. – Я тебя отсюда вытащу. Мне жаль, что так вышло, но, поверь, им это с рук не сойдет.

– Кейли, – сказал его отец, – не слушай своего бойфренда, он просто рисуется. Сейчас Саймону предстоит сделать выбор, и боюсь, что его решение в любом случае тебе придется не по вкусу.

– Саймон, не волнуйся, мы о ней заботились, – сказал дядя Холден. – Да, мы ее похитили, но силу применяли по минимуму. Хотя девчонка – просто огонь, и поэтому я теперь весь в синяках. Но мы кормили и поили ее и удовлетворяли все ее потребности. Мы же не варвары.

– Я понимаю, что ты в ней нашел, – сказал Брайс, с сомнением глядя на Кейли. – На твоем месте я бы тоже не устоял, так что ни в чем не могу тебя упрекнуть. Правда, я предпочитаю более гламурных девочек – тех, кто более врубается в моду и прихорашивается. Но если надеть на нее красивое платьице и сделать макияж, то она будет вполне презентабельной.

Саймон сжал кулаки. Сейчас он бы с радостью ударил Брайса Тэма. Более того, он бы с удовольствием его задушил.

Гэбриэл Тэм подошел к буфету, выдвинул ящик и достал из него охотничий нож в кожаных ножнах.

– Мы тебе все облегчим, – сказал он, протягивая нож сыну. – Тебе много работать не придется. Порежь ее чуть-чуть, а остальное сделаем мы.

Кейли выкатила глаза от ужаса и натянула связывающие ее узы. Кляп во рту заглушал ее испуганные, яростные вопли.

Брайс Тэм крепко взял Кейли за плечи, удерживая ее.

– У тебя нет выбора, – сказал он Саймону. – Она – помеха. Если оставишь ее в живых, от нее будут одни проблемы.

– Она – пятно на репутации семьи, – добавил дядя Холден. – Ты должен ее устранить.

– Ты же хирург, мой мальчик, – сказал отец Саймона. – Ты прекрасно умеешь делать разрезы. Кроме того, ты наверняка знаешь, как лишить человека жизни наиболее быстро и безболезненно, – где разрезать и как глубоко.

Он протянул Саймону нож в ножнах.

– Если ты откажешься, это сделает один из нас, – сказал Гэбриэл Тэм. – Но разве не лучше, если ее убьет человек, который ее любит?

Успокаивающие препараты погрузили Ривер в глубокий сон, и сирена не могла до нее достать. Ее волнообразная, пронзительная песня не могла повлиять на Ривер так, как на ее товарищей по команде.

И все-таки она спала.

И она бродила.

Она переходила от одного члена экипажа к другому, она видела все, словно своими глазами, ощущала то же, что и они, чувствовала то же, что и они.

Она была Мэлом – мужем Инары и отцом двоих невероятно красивых детей, Мэлом, который жил спокойно до тех пор, пока рядом с его домом не приземлился корабль Пожирателей. Теперь же, при мысли о том, что дорогие ему люди попадут в лапы этих чудовищ, Мэлом овладел первобытный ужас.

Она была Джейном, который сейчас находился на своей родной планете Сикоракс и вместе со своим братом и матерью готовился к противостоянию с бандой скотокрадов. Она чувствовала его рвение (Джейн обожал хорошую драку) и его страх. Поддерживая свой имидж сурового наемника, Джейн всегда скрывал свой страх, и его можно было увидеть только в тех редких случаях, когда Джейн терял контроль над собой. В данном случае он боялся не столько за себя, сколько за Радиант и Мэтти Коббов – единственных людей, которых он не хотел потерять.