имя опять, то вспомню, что пару лет назад дал его одной новорожденной девчушке. Но не то, что годков прошло куда больше, и что я вообще тебя видел.

— И так со всем?

— Ага. До одной… стычки с тварью все помню, а вот что после…

Он разводит руками, едва не цепляя ими сгрудившиеся вокруг тропы деревья. Наверное, в разгар лета здесь совсем темно от густых крон.

— Наверное, это очень неудобно, — предполагаю я.

— Да, но ничего не поделать. Что важно — записываю, а что не важно… — старый лич пожимает плечами. — Заново узнаю, если нужно.

— Потому ты у огнемагов и застрял? — интересуется Сат. — Чтобы помнить, где ты и что делаешь?

— Каких огнемагов?

В голосе Шима слышится настолько искреннее удивление, что у меня даже мысли не возникает ему не поверить.

— Ты последний десяток лет у них торчал, насколько я знаю.

— О, как, — задумчиво говорит старый лич, и я слышу шелест пергамента. — Ага, да, точно. Я записал, что до конца весны нужно вернуться на четвертую заставу. Мда, как-то совсем быстро забылось.

— А вам вообще как, нормально среди магов огня? Они же, вроде, недолюбливают чужаков.

— Да чтоб я помнил, — смеется Шим, — но раз меня за десять лет не выгнали, значит, нормально было.

— Может, уже и выгнали, раз ты здесь, — саркастически сообщает Сат.

— Нет, — старый лич вдруг становится серьезным, — меня позвал Суртаз. Позавчера, кажется.

— Вот как… — только и могу ответить я.

Неужели Суртаз предвидел появление твари еще тогда? Или он позвал Шима с какой-то другой целью, а раз тот подчинился, то решил дать ему задание?

— Да, я так удивился, что сразу записал его приказ явиться в этот мир, чтобы не забыть. Правда, на следующий день подумал, что не только память потерял, но и остатки мозгов… Но решил все-таки наведаться. Мало ли… Пока добрался, думал, все кости растеряю. Порталы Кольца совсем нестабильными стали почему-то.

— Не только Кольца, — добавляет Сат, — столичный тоже отказал, использовали кристалл.

— Нехорошо…

Старый лич качает головой, а я задумываюсь о том, не может ли это быть как-то связано с гибелью Коаттана? Мало ли, вдруг с ним был как-то связан не только барьер, удерживавший Суртаза в Среднемирье.

— Кстати, а что с тем магом воздуха? — неожиданно вскидывается Шим.

— Каким? — почти одновременно спрашиваем мы с Сатом.

— Вы ж из столицы прибыли, а его туда унесли. Это я точно помню, сегодня же случилось. Неужели не слышали?

— Понятия не имею, о ком ты.

— Я тоже. Вы его видели? — уточняю я.

— Ага. Пока создавали портал, следил, чтобы не отдал он Суртазу душу раньше времени. А то стал бы зомби, и устроил всем…

— А что случилось-то? — нетерпеливо интересуется Сат.

— Так он же ту тварюку первым и нашел. Такую бурю поднял у горы недалеко от арки… Жаль, не смог прибить. Сбежала тварюка, когда туда другие маги ломанулись. Сильный колдун, да старый уже, поломала она его знатно. И лицо еще такое знакомое, будто разок-другой видел — раньше, когда еще не забывал…

Я чуть теряю высоту, замедляюсь и чувствую, как металлическая пластина ударяется о ребра изнутри, из-за чего мое отчаяние обретает голос — тонкий вибрирующий звон. Вот почему мне кажется, что я знаю, о ком идет речь? Ну как так-то?..

— А когда его унесли — полетел по следу, нашел останки, а на них — тварюку. Ох и прыткая же она… — видимо, каким-то образом заметив, что я отстаю, Шим оборачивается и тоже замедляется. — Ты чего?

— Да ничего, просто… Почувствовала что-то… Нехорошее.

Мне почему-то не хочется рассказывать о своей догадке. Тем более, что сэра Алонта эти двое и не знают, скорее всего.

— Неплохая у тебя чуйка, девочка, — одобрительно отзывается старый лич. — Еще пара минут, и увидим поселок.

Действительно, буквально за следующим поворотом тропы лес становится заметно реже, а за безлистными ветками становится заметно больше неба — бледно-голубого, безоблачного. Еще через пару минут деревья полностью отступают от тропинки, и она уходит вниз, петляя по склону холма — до самого поселка, видного у подножия.

Сат останавливается у одного из крайних деревьев, не спеша вылетать на открытую местность. Шим зависает в воздухе чуть поодаль, у другого ствола. Я же, замешкавшись и бестолково зависнув между ними, отлетаю в сторону, к третьему дереву. Судя по молчанию, неподвижности и направленности лиц личей, они изучают поселок. Мне же с такого расстояния толком ничего и не видно. Разве что…

От вида мощного в своей отвратительности сияния, окутавшего поселок, захотелось отвернуться. Дернуло же настроить зрение на просмотр ауры, ага. Но зато теперь я воочию убедилась в точности описания ауры твари. Вот только почему она настолько распространилась — тот еще вопрос. Какие-то чары? Ловушки?

Впрочем, это определенно показывало, что тварь не особенно озабочена своей незаметностью. Если она, конечно, действительно в курсе, что мы уже рядом.

— Как я и говорил, — тихо произносит Шим, — засела в центре.

— И действительно окопалась, — мрачно добавляет Сат. — Не удивлюсь, если там уже не о ком беспокоиться.

Я присматриваюсь, и сквозь тошнотворное гнилостно-зеленое свечение вижу слабые проблески ясной и чистой зелени.

— В поселке еще есть живые, — мне кажется важным это озвучить.

— Это пока… — голос старого лича звучит философски. — Как только подойдем, тварюка это быстро исправит.

На меня накатывает отвратительное, ненавистное чувство бессилия. Неужели жители и этого поселка обречены на гибель, чтобы позже их место заняли другие люди? От нахлынувшей волны чувств, я опираюсь локтем о дерево и чувствую, как болтающийся в грудной клетке амулет Суртаза пару раз ударяется о ребра изнутри. Удивительно, но от этого вибрирующего постукивания мне становится спокойнее.

Правда, ненадолго. Потому что я внезапно ощущаю нечто странное — будто кто-то щекочет мои виски невидимыми пальцами.

— И сколько… вас… ждать?..

Судя по тому, как дернулся Сат, это было что-то вроде групповой мыслесвязи. Призрачный шепот, похожий на шелест листьев под ногами, вызывает ощущение пустоты в голове, а чужое присутствие в сознании путает мысли и мешает связно думать. Но это и к лучшему, наверное. Пусть старшие думают.

— С удовольствием… — в голосе твари звучит неприкрытая издевка, и ощущение чуждого присутствия внезапно ослабевает, но не исчезает полностью.

— Шиз, держись позади, — бросает Сат через плечо, устремляясь за своим учителем.

Шим же тем временем уже летит вниз по склону — напрямик к поселку, напрочь игнорируя изгибы тропы.

— Какой план? — спрашиваю я, едва поспевая за ними.

— Подобраться как можно ближе и убить, — сухо отвечает старый лич.

— Но…

— Боюсь, девочка моя, другого выбора нет. Иначе эта тварюка убьет нас.

Фразу о том, что если мы убьем тварь, то не исключено, что Суртаз то же самое сделает с нами, я предпочитаю оставить при себе.

— Тогда можно было бы на расстоянии… — голос Сата звучит хмуро. Не знаю, согласовывали ли они свои действия по ментальной связи, но ученик явно недоволен планом учителя.

— Как ты думаешь, откуда эта тварюка знает о том, что мы здесь? — и, не дожидаясь ответа, Шим добавляет: — Ее чары везде. В них — много чего… В том числе и защитного.

— Замечательно. И ты говоришь это только сейчас?

— А это что-то бы изменило?

Я молча следую за переругивающимися личами и судорожно размышляю, что же делать. Если эта тварь настолько сильна, что на расстоянии на нее воздействовать нельзя вообще никак, то что мы сможем сделать вблизи?

Да ничего.

А свечение тем временем разрастается — по мере того, как мы приближаемся к поселку. Он смутно знаком мне. Настолько, что возникает ощущение — достаточно чуть напрячь память, и я даже вспомню его название. Вот только обстоятельства сейчас к этому совершенно не располагают.

Спустя пару минут тропа приводит нас к началу главной улицы — довольно широкой и даже вымощенной камнем. Прямая, как бедренная кость, она показывает нам просторную площадь в другом своем конце.

Похоже, тут действительно собиралась ярмарка.

Несколько ярких шатров и десяток груженых доверху телег должны были к вечеру рассыпаться по свободному пространству ловкими фокусниками, горластыми лоточниками и коробейниками, торгующими всем — от зачарованных шаров и сладостей до тканей, украшений и посуды, но…

Вместо этого — среди трепещущих полотен не до конца растянутых шатров и не разгруженных телег с павшими прямо в упряжках мулами — по площади туда-сюда снуют люди. Молча и бесцельно, будто повторяя заученные