– Чья?

– Николаса.

Марианна кашлянула. Это капуста чуть не застряла в горле… Неожиданная такая… Капуста.

Лиз протянула Мари ее же фужер с вином. Запей, типа. Та сделала глоток.

– Лучше? – спросила женщина.

– Лучше, – ответила ей Марианна. И вспомнилась ей сразу реклама с российского телевидения. Местное она не смотрела. Может, и тут была подобная. Кажется, в ней нахваливали шоколадные батончики.

– Я не знала, что его нашли, – выдала Лиза, со смаком облизав пальцы. – Но чувствовала, надо ехать… По утру как кольнуло! – И она ткнула себя пальцем в грудную клетку. – Я сразу в автобус прыг… и сюда.

Марианна знала, что у Николоса было три сестры. Эта… Какая Лиз? Старшая, средняя, младшая?

– Средняя, – ответила на ее немой вопрос Елизавета. – Хочешь знать, сколько мне лет?

– Не особо…

– Врешь.

– Сколько тебе лет? – не стала спорить с ней Марианна. Ей правда было любопытно.

– Сто три.

Брови Мари взметнулись вверх. Она не знала, что одна из сестер Николаса сумасшедшая.

– По паспорту? – осторожно спросила Марианна.

– Конечно, нет! – фыркнула Лиза. – По состоянию души. Только она важна.

– И чего это она так рано у тебя постарела?

– Ха! Сто три года для души, это как раз не старость, а юность, дурочка.

– Постой. Но считается же, что душа бессмертна. И в этом случае у нее не может быть возраста. Как начала и конца у бесконечности.

– Глупости все это. Сама подумай: если есть начало, то должен быть и конец.

– Вот поэтому мне всегда казалась теория бессмертия души сомнительной. Мы на эту тему много спорили с Николасом, но все приведенные мною аргументы отлетали от железобетонной стены его веры.

Она вспомнила, как Ник в качестве доказательства неправоты Мари рисовал восьмерку на песке и говорил, смотри, вот начало, в той точке, куда я поставил палец, но когда я сомкнул линии, они слились в одну и стали символом бесконечности.

– Душа рождает и умирает, – заявила сестра Николаса безапелляционно. – И длительность пути от начала до конца зависит от носителей. Если они совершенствуются, душа живет дольше. Деградируют – умирает раньше времени.

– И что с ней происходит потом?

– Распадается на миллиарды частиц чистой энергии и растворяется во вселенной. Когда умирает чья-то душа, рождается новая звезда.

– Это ты сама придумала?

– Я постигла природу бытия, – важно изрекла Лиз.

Не сумасшедшая, но с придурью.

Принесли вино и дополнительный фужер. Официант хотел наполнить его, но Лиза отослала парня и сама взялась за графин.

– Николас про меня тебе не рассказывал? – спросила она, наполнив свой фужер и долив в тот, из которого пила Марианна.

– Мало.

– Стыдился меня.

– Перестань.

– Точно-точно. Я сколько раз приезжала к нему, ни разу ни с кем не познакомил. В том числе и с тобой. Я в семье паршивая овца. Как папаша наш преставился и перестал нас третировать, я, как считают мои родственнички, пустилась во все тяжкие, покатилась по наклонной и чуть ли не фамилию опозорила.

– Каким образом?

– В семнадцать лет ушла из дома, стала жить с мужчиной, родила вне брака… – Она залпом выпила вино, налила еще. – Когда сынок умер, я с горя подсела на наркотики, стала жить уже с двумя мужчинами, один из которых был моим дилером. Но его замели, а я, чудом избежав наказания, завязала. Однако не остепенилась. Колесила с бродячим цирком по стране, дурила людей, гадая им, ни с кем не жила, но спала со всеми, кто более-менее нравился. И, знаешь, я не считала, что живу неправильно. Мне и сейчас за прошлое не стыдно. А вот моей семье – да. Только Николас со мной общался. Но, думаю, потому лишь, что надеялся меня наставить на путь истинный.

– А чем ты сейчас занимаешься?

– Я практикующий экстрасенс.

– То есть продолжаешь дурить людей?

– Бывает и дурю. Но, вообще, у меня дар. Мне его старая цыганка передала перед смертью. Хочешь, я с тобой поработаю?

– Нет, спасибо, – поспешила отказаться от услуг Елизаветы Мари.

– Не волнуйся, бесплатно.

– Я не верю в экстрасенсов.

– А во что веришь?

Марианна пожала плечами. Она когда-то пыталась в себе разобраться, но только окончательно запуталась и решила оставить эти попытки. Возможно, еще не пришло ее время… (как там сказала Лиз?) постичь природу бытия…

– Давай выпьем за Николаса, – предложила Елизавета, подняв фужер. – Не за упокой души, как принято. А за ее долгий путь. Я знаю, сейчас душа Ника живет в другом теле, и надеюсь, что ему уготована более долгая жизнь.

Марианна машинально чокнулась с ней, только потом вспомнив, что это не принято, когда пьешь за покойников. Но с другой стороны, если она сама в переселение душ не верит, а Елизавета верит в то, что душа Ника уже переселилась, то традиция особого значения не имеет.

– А что ты имела в виду, когда говорила о том, что знаешь, в каком теле сейчас?.. – Поперхнулась вином, закашлялась. Лиз вскочила и стала хлопать Марианну по спине. Рука у нее оказалась тяжелая. – Все, все, спасибо, – просипела Мари.

Усевшись на место, Лиз выпалила:

– Душа Николаса переселилась в тело мальчика, которого чуть не погубила собственная мать.

– Это какой-то конкретный ребенок?

– Я не знаю его. Но он должен находиться сейчас где-то поблизости. В деревне или в поселении. Его спасло какое-то животное. И случилось это чуть больше года назад.

– Был тут случай счастливого спасения ребенка псом, – припомнила Марианна. – Но не скажу, когда он произошел… – А про себя добавила: «Наверняка ты о нем слышала, возможно, читала в местной прессе, и сейчас дуришь меня, как своих клиентов, вплетая правду во вранье».

– Ребенок какого пола? – живо поинтересовалась Лиза.

– Мужского.

– Надо же, я предполагала, что он в этом своем воплощении будет девочкой. Да и в видении у малыша были длинные волосики… А еще… – Она сжала виски кончиками пальцев, очень театрально. – А еще сережка в ухе. В одном почему-то… Я думала, вторая потерялась, а значит, то мальчик…

– Кто прокалывает годовалым детям уши? Тем более мальчикам?

– Цыгане. – Она указала на тарелку с остатками мяса. – Ты будешь доедать? – Мари покачала головой. – Тогда я, с твоего позволения, сделаю это за тебя. – Она взяла ее приборы и, даже не протерев их, принялась за еду. – А где этот ребенок сейчас, не знаешь?

– Без понятия.