— Головоломка? Вот уж и правда приходится поломать голову, — расстроенно вздохнув, произнесла Майра. Сказать было нечего.

Ребята еще часа два продолжали обсуждать значение загадки, но так ни к чему и не пришли. Наконец огни фонариков стали потихоньку гаснуть — садились батарейки. Майра кое–как подавила зевок и захлопнула книгу.

— Встречаемся здесь же завтра? — предложила она.

Пейдж переглянулась с Рикардом и Калебом.

— Э-э… кстати, мы завтра не сможем.

— Почему?

Не договорив, Майра вспомнила: церемония инициации. Она так увлеклась поисками Маяка, что предстоящее событие в жизни школьников совсем вылетело из головы. Если бы ее саму из школы не выгнали, она бы тоже праздновала выпускной.

— Официально признаю: плохой из меня друг.

— Неправда, — отозвалась Пейдж. — Ты просто слишком занята, как и все мы.

— Да уж, не продохнуть, — сказала Майра и спрятала книгу. — Как летит время… Церемония завтра днем, да?

— В полдень, — ответила Пейдж. — В Церкви.

Место проведения церемонии можно было не называть — ее всегда только в Церкви и устраивали, ведь она единственная могла вместить всех выпускников разом, их семьи, начальников цехов и кратос.

— Ну как, выбор сделали? — спросила Майра.

Пейдж прикусила губу:

— Я определилась на девяносто процентов.

— Больница?

Пейдж кивнула:

— Надо бы уже решиться и не метаться.

— Да, метания — для слабаков, — сказал Рикард и глотнул из фляги. К тому времени он уже порядком разрумянился. — Я вот определился: иду в патрульные.

Майра вскинула бровь:

— В патрульные, говоришь?

Рикард сделал грозное лицо:

— От тебя никак самогонкой разит? Если не отдашь контрабанду, я тебя в Темницу брошу!

Ребята зааплодировали его убедительной игре. Рикард поклонился, сделал еще глоточек и уже серьезно заметил:

— Я подумал… что смогу добывать информацию. Типа шпионить за патрульными: внедрюсь в их ряды, стану действовать у них под самым носом.

Майра кивнула:

— Держи друзей близко, а врагов еще ближе.

— Точно, — отозвался Рикард.

— Отличная идея.

Тут все посмотрели на Калеба, молчавшего с тех самых пор, как заговорили о выпускном. Выглядел он подозрительно, и Майра заглянула ему в глаза.

— Ну… а как насчет тебя?

Калеб тоже посмотрел ей в глаза.

— А что насчет меня?

— Пойдешь в ученики советника?

На лице Калеба отразилась боль. Видеть ее было непривычно. Все цеха принимали в ученики детей любой семьи, невзирая на происхождение, но в Синод брали только выходцев из кратоса.

— Я всегда думал, что пойду по стопам отца, — помедлив еще немного, ответил Калеб.

— Думал, — заметила Майра. — В прошедшем времени?

Калеб не стал отрицать.

— Сомнения терзают? — поинтересовалась Пейдж.

— Можно сказать и так.

— Что у тебя на уме, старик? — спросил Рикард, передавая Калебу фляжку.

Самогон Калеб принял охотно и сделал большой глоток.

— Не можешь простить им суд над Майрой?

Калеб утер губы.

— Это и многое другое. Вот теперь раздумываю: может, пойти в снабженцы или даже фермеры? Там безопаснее. Вдруг мне понравится овощи растить? Если подумать, то в демосе не так уж и плохо.

— Под угрозой все, — напомнила Майра.

Калеб упер в нее взгляд налитых кровью и обрамленных темными кругами глаз. В них Майра прочла задавленные страх и ужас. А ведь Калеб и правда мечется. Должно быть, всю ночь не спал.

— Прости, это было грубо, — извинилась она.

— Не стоит извиняться за правду, — упрекнул ее Калеб. — Мне противна сама мысль вручить жизнь этим гадам, что палец о палец не ударят, пока мы тут все задыхаемся.

— Они не то чтобы палец о палец не ударяют, — заметила Майра. — Они приносят в жертву все больше людей, чтобы ослабить бремя системы и отсрочить второй Конец. Папа говорит то же самое. То, что происходит сейчас в колонии, можно назвать одним словом… — Майра не договорила.

— Убийство, — едва слышно подсказал Калеб. — Поверь, я думаю об этом всякий раз, когда смотрю на отца, и у меня ум за разум заходит. Отец знает, что что–то не так, я стараюсь видеться с ним пореже: ухожу из дому рано, прихожу поздно.

Майра положила руку ему на плечо.

— Мне неприятно говорить, особенно теперь, когда я знаю, что значит не иметь выбора, но ты должен пойти учеником в Синод. Твой отец и так подозревает тебя, а уж если ты выберешь другую профессию, решишь перейти в демос, не взбесится ли он, не станет ли допытываться? Может, и вовсе расследование начнет?

— Ты права, отец придет в ярость.

— Рисковать нельзя, верно ведь? Если хотим пережить следующие несколько месяцев, придется перешагнуть через себя.

Калеб выдохнул и сжал кулаки, так что костяшки побелели. Казалось, он был готов отказаться, однако сумел взять себя в руки.

— Ладно, я согласен, — процедил Калеб сквозь зубы. — Иду в ученики советника, в Синод.

Последнее слово он произнес с такой ненавистью, что Майра вздрогнула. Выпускникам полагалось гордиться своим выбором, а не бояться его. Оставалось надеяться, что завтра Калеб сумеет хотя бы притвориться, изобразить радостное возбуждение. Не хватало еще, чтобы его отец — или еще кто из кратоса — заподозрил неладное. Их компания и так в опасности.

(капитан Аэро Райт)

Это не Земля, это Марс.

Облаченный в легкий скафандр, Аэро прохаживался вдоль строя солдат. Ветер закручивал пыльные вихри, грозное, похожее на воспаленную плоть небо пламенело, словно кто–то накрыл солнце красным светофильтром. Аэро положил левую руку на оголовок фальшиона. — Или, точнее, симуляция Марса, — поправился он. Отряд, конечно же, на поверхности красной планеты, каждый воин был заперт внутри симуляционной камеры, на корабле, но ощущение реальности происходящего это не отменяло.

— Майоры не смогли разведать обстановку на поверхности Земли из–за бурь, но, надеюсь, скоро они эту проблему решат. Я не хочу высаживаться вслепую, однако хороший солдат должен быть готов к любым обстоятельствам. — Аэро обвел рукой пустынный каменистый пейзаж. — Марс больше всего напоминает Землю после Конца.

Солдаты встревоженно зашептались.

— Если вычисления верны, то атмосфера на Земле пригодна для дыхания, — продолжал Аэро, — но поверхность похожа на марсианскую. Я подкорректировал гравитацию и уровень кислорода, чтобы мы могли провести учения.