В итоге местнические споры буквально парализовали царское войско. В Москве же почему-то никаких мер для их разрешения предпринимать не стали. Там шла подготовка к венчанию на царство, и только эта церемония интересовала новых правителей.

О ситуации под Кромами узнал и Лжедмитрий. К недовольным воеводам тут же были отправлены опытные люди, которые стали убеждать их перейти на сторону «истинного царского сына». В итоге П. Ф. Басманов стал говорить всем: «Мы видим ясно, что сей государь, охраняемый десницей Всемогущего, назначен бысть нашим повелителем: сколько долго мы ни преследовали его, каких средств ни употребляли мы, всегда он подавлял нашу силу, всегда разрушал наши планы. Так, он должен быть законный наследник Русского престола и государь наш!»

С мнением Басманова сразу же согласились князья Голицыны, Василий и Иван, состоявшие с ним в родстве по женской линии. Они не испытывали симпатий к Годуновым, поскольку их младший брат Андрей уже несколько лет служил в Сибири только потому, что его жена была в родстве с женой опального Ф. Н. Романова, ныне монаха Филарета. К тому же царь Борис позволял расти по службе только старшему из Голицыных, Василию Васильевичу, Иван же вообще не допускался до руководства полками.

В итоге Басманов с Голицыными стали вести «крамольные речи» среди воевод и смогли склонить на свою сторону боярина М. Г. Салтыкова и князя Л. О. Щербатова. Вместе они разработали план сдачи всего войска «царевичу Дмитрию». О нем было сообщено и защитникам Кром. Суть его состояла в том, что в день наступления, намеченного на 7 мая, полки, собиравшиеся изменить Годуновым, должны были перейти на другую сторону реки Кром. Кромчане же должны были организовать вылазку и напасть на оставшихся воинов.

Чтобы облегчить задачу сторонников самозванца, перед битвой Голицыны обратились ко всем воинам с такими словами: «Воины! Извещаем вас, что эта грамота прислана сыном великого князя Иоанна Васильевича Дмитрием Ивановичем, которого хотел погубить изменник Борис. Небесное провидение спасло его! Мы признаем его ныне законным государем и наследником великого княжества Всероссийского! Кто хочет покориться ему, да перейдет на сию сторону; а кто не хочет, пусть остается изменником». (Паерле Георгий. Записки. Указ. изд. С. 290–291.)

Речь Голицыных вызвала в царском войске настоящую панику. Одни побежали к Лжедмитрию, другие бросились бежать, третьи пробовали сражаться, но либо были взяты в плен, либо были убиты. После этого из ворот Кром вышел священник с крестом и стал приводить всех желающих к крестоцелованию «царю Дмитрию Ивановичу». Когда все успокоились, воеводы собрались на совет. Выяснилось, что в Москву убежали князья М. П. Катырев-Ростовский, М. Ф. Кашин и A. A. Телятевский. И. И. Годунов был взят в плен со своим ближайшим окружением. Остальные полководцы целовали крест «Дмитрию». Об этом была составлена грамота, и И. В. Голицыну было поручено отвезти ее в ставку «царевича» в Путивль.

Лжедмитрий встретил известие о переходе царской армии на его сторону с огромной радостью. Он тут же присвоил И. В. Голицыну боярский чин и направил кравчего Б. М. Лыкова к Кромам, чтобы привести к присяге всех находящихся там воинов. За эту важную услугу вскоре и Лыков стал боярином. Вместе с ним окольничество получили курский воевода Г. Б. Долгорукий и князь Д. В. Туренин. Все это свидетельствовало о небывалой щедрости нового претендента на московский престол.

После этого самозванец отправил подробное письмо с рассказом о своих успехах Станиславу Мнишеку. Затем в окружении новых сторонников он поехал под Кромы. Там он объявил, что распускает по домам большую часть воинов, преимущественно тех, кто был болен или ранен. Остальным следовало отправиться в Тулу. Там были сформированы новые полки. Большой полк возглавили В. В. Голицын и Б. М. Лыков; полк Правой руки — И. С. Куракин (до этого был воеводой Тулы) и Л. О. Щербатый; Передовой полк — Ф. И. Шереметев и П. А. Черкасский (до этого находился в Новгороде-Северском); Сторожевой полк — Б. П. Татев и Ф. А. Звенигородский (был некоторое время воеводой Путивля); полк Левой руки — Ю. П. Ушатый (был воеводой Орла) и В. Г. Щетинин (был воеводой Новосили). Дворовыми воеводами стали И. В. Голицын и М. Г. Салтыков, окольничими — Д. В. Туренин и Г. Г. Долгорукий-Роща. В ближайшее окружение Лжедмитрия вошли В. М. Мосальский и A. B. Измайлов. Постельничим стал С. Шапкин, родственник Нагих.

В конце мая стало известно, что правительство Годуновых все же смогло послать против Лжедмитрия небольшое войско. В него вошли члены двора и московские стрельцы. Против него под Серпухов самозванец отправил три полка под началом П. Ф. Басманова, В. Г. Долгорукова и А. Г. Долгорукова. Те с легкостью рассеяли противников и вернулись в Тулу за наградами.

Путь к Москве был открыт, но в самом городе на престоле все еще были царица Мария Григорьевна и нареченный царь Федор Борисович. Лжедмитрий решил, что брать штурмом хорошо укрепленный город не стоит. Поэтому отправил туда двух своих эмиссаров, Г. Г. Пушкина и Н. М. Плещеева, с «прелестными грамотами».

Выбор этих дворян для исполнения важной миссии был сделан отнюдь не случайно. Оба принадлежали к роду старомосковского боярства, но при Б. Ф. Годунове не только не смогли выслужиться, но и были отправлены в Сибирь на несколько лет. Г. Г. Пушкин с родственниками служил в Пелыме, Н. М. Плещеев — в Верхотурье.

В это время в столице была очень напряженная обстановка. Больше всего люди страдали от неизвестности. Они пытались расспросить тех, кто прибыл из-под Кром, но те не желали ничего объяснять, поскольку сами не знали, что делать. Правительство Годуновых пребывало в полном бездействии, хотя еще была возможность спастись. Следовало уехать на северо-запад и попросить помощь у шведского короля, ярого противника поляков. Но Мария Григорьевна и Федор Борисович, видимо, боялись быть схваченными в пути и хотели отсидеться за высокими кремлевскими стенами.

Однако уже 30 мая в городе началась паника. В Серпуховские ворота на всем скаку въехали два всадника и закричали, что сзади движется большое войско под командованием атамана Корелы. Это так напугало москвичей, что они бросились прятаться по домам. О защите царского дворца никто из них даже не помышлял. Когда стало известно, что тревога ложная, бояре попытались урезонить паникеров и велели им установить на крепостных стенах пушки и организовать круглосуточное дежурство на башнях. Но горожане очень неохотно отнеслись к этому приказу поскольку не были уверены, что Годуновых следует защищать от «прирожденного царевича».