помоги скорее, ему совсем плохо, — Милка отчаянно пыталась привести в чувства пострадавшего парня.

— У меня сил нет, сама своего любовничка оживляй, — Богдан устало сел на диван, не собираясь больше ничего делать.

Егор закашлялся, мотор заработал. С помощью Милки он тоже сел на диван, прямо рядом с остудившим его пыл колдуном. Оба мужчины тяжело дышали.

— Сейчас я напою всех успокаивающим отваром, а потом поговорим, — Мила оправила сбившуюся одежду. Хорошо, что была не в ночной сорочке, а спортивный костюм не дал Егору добраться до её тела. Хотя ощущения у парня были самыми реальными, уж в этом то она постаралась.

— Мне кофе, — нетерпящим возражений тоном распорядился Богдан.

Егор, как только Милка скрылась в дверях кухни, наскоро оделся и выбежал из дома. Догонять его не стали, не повезло парню, в переплёт попал не по своей воле.

С кухни запахло бодрящим напитком, и Богдан с усилием оторвал пятую точку от дивана. Хватит, належался, пора в себя приходить.

— И кто же до этого додумался? — спросил он Милу, хлопотавшую возле стола.

— Лёха, — коротко ответила она, считывая его поле и пытаясь понять, правильно ли он воспринимает то, что видел.

— Я конечно не в восторге от такого пробуждения, но… — колдун на мгновение задумался и продолжил. — Эффект есть, значит действия оправданы. Передай спасибо этому охломону.

— Сам передашь утром, когда в больницу поедем, — внутри у ведуньи был такой раздрай, что тряслись руки. Богдан это заметил, подошёл ближе и обнял.

— Не переживай, я всё понимаю, просто злюсь. Не очень приятно было видеть, как мою женщину лапает какой-то здоровенный детина.

— Он не хотел этого делать, это я заставила, — кротко посмотрела она в любимые ледяные глаза.

— Я знаю, — наклонившись, он нежно коснулся её мягких губ и долго не мог от них оторваться, напитываясь энергией любимой женщины. — Сколько я спал?

— Почти неделю, — её сердце ныло от счастья, наконец-то всё хорошо.

— Значит ты ещё не родила? А что за детские голоса я слышал?

— Это Вадимка, помнишь моего крестника, Лёха с сыном приехал.

Входная дверь хлопнула, и в дом вбежала Алёна.

— Ой, счастье то какое, Богдаша! Проснулся, как хорошо, — сестра кинулась брату в объятия. — Больше нас так не пугай! Всё в порядке? Доктора не надо вызвать?

— Алён, успокойся, я сам как доктор, всё у меня в порядке. Тебя здоровяк разбудил?

— Ну да, пришёл за ключами от машины, сказал там поспит, чтобы вам не мешать.

— Нехорошо как-то, — забеспокоилась Меланья.

— Не переживай, ночи тёплые, не замёрзнет.

33. Он вспомнил каждое свое слово

Богдан выдержал торопливые причитания сестры, доступно объяснил, что с ним всё в порядке и с этого момента он абсолютно здоров. Успокоил Алёну и отправил домой спать, пообещав утром перед больницей обязательно зайти. Как только женщина покинула дом, колдун начал осторожно выспрашивать у Меланьи всё, что она видела и знает о его долгом сне, и становился всё смурней.

Он понимал, что один виноват в своём заточении, что прошлого не изменить, разочарованно вздыхал, пытаясь найти решение.

— Богдан, расскажи мне всё с самого начала, — тихо, но с нажимом попросила Милка.

— Давай не сейчас, — попытался он уйти от разговора.

— Нет, именно сейчас и ни минутой позже, — не смотря на внутреннюю слабость, колдун чётко ощутил, что ведьмочка начинает злиться.

— Мил, теперь я здесь, вернулся, успокойся, всё будет хорошо, — слишком мало сил, чтобы туманить её сознание, эх…

— Богдан, я на полном серьёзе, ты просто обязан мне рассказать правду. Не то, что ты сочинял мне раньше, а настоящую, истинную правду про эти миры. Пока мы тут все пытались тебя разбудить, я говорила с дедом Степаном, он злится на тебя, отказался помогать, убеждал, что тебя больше нет…

В глазах рыжей ведуньи застыли слёзы, они выжигали, вызывая острое желание скинуть напряжение, выпустить обиду, накричать и встряхнуть колдуна, чтобы перестал косить под невиновного.

— Тихо-тихо, — Богдан бережно обнял любимую и прижал к своей груди. Футболка вмиг намокла от её слёз, плечи мелко подрагивали, Милка всхлипывала не в силах больше сдерживаться. — Что там тебе дед Степан наплёл? Расскажи мне.

Она на миг замерла, и, уперев ладони в его крепкую грудь, посмотрела на своего мужчину снизу вверх.

— Богдан, потерять поддержку рода — это серьёзно, уж кто-кто, а ты должен это знать. Твой дед чётко дал понять, что раз ты не идёшь по завещанному пути, то помощи оттуда ждать не стоит. Он гнал меня отсюда и убеждал в том, что тебя уже нет, что вытащить душу сюда невозможно.

Колдун звучно захохотал.

— Мил, успокойся, здесь моя душа, вытащили, не переживай за деда. Ему всегда хотелось от меня другого, ещё при жизни изводил своим старческим бурчанием, теперь и оттуда пытается. Сейчас я сил наберусь, и снова будет всё как прежде. Я люблю тебя, а ты меня любишь? Веришь мне?

Вместо ответа она пристально посмотрела в его глаза, взгляд ведуньи медленно терял фокус, на лице отображалась глубокая задумчивость, будто она смотрит в никуда. Если бы он не был так слаб, то увидел бы в красках всё то, что происходило в её голове, а там было такое…

— Богдан, — казалось, что она говорит одними губами, потеряв голос от ужасной догадки. — Богдан, твой дед говорил, что наш сын отдаст себя за отца… Он уйдёт, чтобы ты жил, Илья спасёт тебя, пожертвовав собой…

Страшное осознание потери тяжелым грузом легло на плечи молодой ведуньи, враз лишив сил, и чуть ли не уронив в обморок.

Колдун увидел, как резко побледнела Мила, вовремя подхватил её и усадил на диван.

— Что именно говорил Степан? — в голосе Богдана зазвучали железные нотки.

— Твой дед сказал, что если я полезу тебя спасать, то потеряю и сына, — ведунья крепко прижала руки к своему животу и прикрыла веки. На лице её застыло выражение страха и надежды одновременно. По нежной щеке снова покатилась слеза. —