Почувствовав загадочность этой смерти, полковник Андрей Кормач решил, что трагедия может быть связана с ограблением сейфов.

Так дело о сгоревшем «Фольксвагене» попало к капитану Лозовому.

В отделе у Вадима Тарасовича было всего девять человек. Это, не считая его самого.

Из всех оперативников четверо плотно работало по делу о вскрытых сейфах. Столько же расследовали другие дела. И только один, стажер Коля Люсин был «многостаночник». Он работал всегда на подхвате.

Именно Николаю капитан Лозовой поручил разобраться в странной ситуации. Он назвал это так: «Дело о падении «Фольксвагена» в воды Черного моря».

Потом Вадим быстро объяснил стажеру, что в этой аварии ключ к серийному ограблению сейфов. Возможно, что погибшая знала взломщиков, и бандиты решили ее убрать.

Зачем этой Горенко надо было ночью тащиться на обрывистую дорогу Фиолента? Она что, дура?

Нет, она банкирша! А это совсем другое дело…

По слухам Маргарита Сергеевна очень хитрая особа. Как, кстати, и все женщины. Так, может быть, что она сама активный участник налетов.

Или даже их организатор!

Майор хотел взбодрить лейтенанта, давая ему пустяковое задание. Но, чем больше Лозовой говорил, тем больше сам подпадал под железную логику своих слов. Получалось, что он убеждал самого себя!

– Давай так, Костя, как что-нибудь накопаешь, то сразу ко мне. Я подключусь, и мы вместе распутаем дело о сейфах.

– Конечно, Вадим Тарасович. Если что, я сразу до вас побегу.

– Вот поймаем мы этих бандюг, и нас наградят. Мне орден дадут, а тебе медаль.

– Хорошо бы. Я согласен на медаль.

– Но это Коля потом! А пока надо работать. Ты, кстати, с чего думаешь начать.

– Надо обмозговать это дело! Думаю, что с машины и трупа мы уже ничего не возьмем.

– Верно мыслишь, стажер! Что с них взять?

– Дальше, товарищ капитан! Я полагаю, что надо изучить личность банкирши. Через мужа мы ничего не узнаем. С ним она не делилась, поскольку он старик.

– Как так, Коля? Банкиру всего сорок пять.

– Не всего, а уже! Вы почувствуйте разницу. Погибшей было тридцать, а муж в полтора раза старше.

– Возможно, ты и прав.

– Точно, товарищ Лозовой. Вот вам тридцать пять, и вы для меня старик.

Вадим Тарасович даже порадовался такой дерзости стажера. Если ты скромный и деликатный, то иди в архивисты. А оперативник должен быть в общении напористым, смелым и развязным. Иначе на допросах подследственные тебя съедят.

– Ну, это, брат, нахальство! Про старика ты зря мне сказал. Не обижай шефа, стажер!

– Да я не про вас, а так, для примера. Вот я найду всех ее подруг и узнаю подробности.

– Думаешь, Коля, что тебе они расскажут?

– Обязательно! Меня любят женщины в возрасте. Ну, те, которым за тридцать. Они мне никогда ни в чем не отказывают!

* * *

Всё было готово!

Юра Грымов должен был бежать из СИЗО в субботу. На день побега сержант Краснов приготовил себе крепкое алиби.

Сразу после смены Дима уехал к брату в Симферополь. Он пытался засветиться везде, где это возможно – и в билетной кассе, и в автобусе, и в злачных местах столицы Крыма.

Краснов понимал, что следствие после побега сразу установит, что они с Грымовым учатся в одной группе. И пусть не друзья, но почти одноклассники.

Но теперь на едкий вопрос офицеров собственной безопасности Дмитрий готов ответить: «Где был? Гостил у брата в Симферополе. В девять сорок у кассирши Веры Дятловой купил вот этот билет. В десять ноль пять сел в автобус и поругался с водителем Козловским. В десять двадцать познакомился с соседкой Катей Якушиной – вот ее фото и домашний телефон…»

И так до позднего вечера! У сержанта Краснова все ходы были записаны. Не подкопаетесь!

Идейных заговорщиков было трое. Координацию побега осуществляла Эля Кропоткина. Ей помогала ее верная подруга Елизавета Мамонова. А еще жених Лизы главный флотский старшина Витя Егоркин.

Сержант Краснов был привлечен обманом. Помогая Элеоноре, он думал, что строит свое счастье. Он, конечно, ошибался, но из-за любви и страсти люди делают и не такие глупости.

А инспектор режима СИЗО Матвей Ветлугин был элементарно куплен Димой Красновым за пять тысяч баксов. Его роль была важной, но не самой главной…

По расписанию ровно в полдень Ветлугин вывел на прогулку во внутренний дворик следственного изолятора троих подследственных. Юру Грымова и еще двоих карманников.

Место для прогулок заключенных было сделано с умом. Площадка не больше волейбольного поля. Прямо перед глазами и справа от входа глухие стены трехэтажного здания. Слева – забор на соседнюю улицу, обмотанный метровым слоем колючей проволоки. А с четвертой стороны этот дворик был отделен высокой решеткой из сваренной арматуры и такой же дверью в крупную клеточку.

Ветлугин запустил троих в прогулочную зону, позвонил кому-то и стал, как и положено, наблюдать за подследственными.

И тут к старшему сержанту, дежурившему у ворот, подошла ослепительная девушка: в яркой косметике, в огромных темных очках в рыжем парике и с пышной грудью.

Эта эффектная гражданка, демонстрируя грузинский акцент, стала упрашивать вахтера вызвать на минутку инспектора Ветлугина. Вроде как, она беременна, а Мотя об этом не знает.

Вопрос жизни и смерти!

Старший сержант, который дежурил на воротах, поддался чарам красотки и позвонил на соседний пост, который рядом с зоной прогулок.

Это все было рядом! Не больше, чем тридцать шагов. Можно было крикнуть и позвать Ветлугина, но вахтер позвонил.

Матвей не мог не исполнить приказ старшего по званию. Он пошел к воротам неторопливо. Ветлугин периодически оглядывался на своих подопечных.

А когда он подошел к воротам, то оказалось, что дамочка в очках и с грудью исчезла. Только что была, и испарилась!

Старший сержант даже вышел за ворота и стал искать девушку, задерживая Матвея.

А в этот момент на улице за углом остановился подъемный кран с выдвижной стрелой. Эту машину пять минут назад с соседней стройки угнал флотский старшина Егоров.

Витя поднял верхушку крана, перевел ее за забор и стал быстро опускать трос на площадку для прогулок.

К крюку было привязано толстое мягкое кольцо, куда свободно входила ладонь.

Грымов быстро подбежал, просунул в кольцо руку и дернул за трос.

Когда его поднимали, как под купол цирка, и проносили над пышной колючей проволокой, Юра согнул в колене левую ногу и откинул в сторону свободную руку, призывая зрителей аплодировать.