Вот только Громов, который и раньше-то был изрядно упертым, теперь и вовсе превратился в маньяка. Точно, думал Стас, маньяк и есть. Намекаешь ему на потенциального спонсора исследований, другой бы до потолка от радости прыгал, а этот морщится недовольно:

– Ничего же не завершено еще. Тех результатов, которые ему нужны, у нас пока нет.

– Ну так и контракта пока нет, – хмыкнул в ответ Стас. – Стал бы этот тип меня слушать, если бы я ему обрисовывал только то, что есть.

– Стас, ты с ума сошел? – Громов аж со стула вскочил.

Стул, загрохотав, опрокинулся, со стола посыпались какие-то бесконечные бумаги.

– Это ты с ума сошел! – рыкнул Стас. – Все исследователи на том стоят – на деньгах за перспективу результатов. А перспективы-то есть, ты сам сколько раз говорил.

– Перспективы есть, – согласился Громов уже довольно спокойно. – Но их еще проверять и перепроверять сто раз.

– Ешкин кот! – тут взъярился уже сам Стас. – Да никто же ни копейки не вложит, никто и не подумает спонсировать исследования, если выдавать только «сто раз проверенные», – передразнил он, – результаты.

– Ты что, врать предлагаешь? – Громов не возмутился, скорее удивился. – Все равно потом вскроется, прощай, репутация, вот тогда уж точно никто ни копейки не даст.

– Да ничего подобного! Репутация его беспокоит. Никто же чистой правды не говорит, и все это понимают. Все привирают, чтоб покрасивее себя подать. Ну… Вот скажи, зачем павлину такой хвост? В жизни он только мешает, но если хвоста не будет или он недостаточно пышный, ни одна самка с таким павлином гнездо строить не пойдет. Это ли не пример? Ну или фантики для конфет. Вкус конфеты не зависит от красоты фантика. Но почему-то никто конфеты в серые бумажки не заворачивает. Любому товару – а исследования теперь такой же товар, как и все другие, – нужна яркая обертка, иначе не заметят. И никакое это не вранье.

– Вранье, – сухо отрезал Громов и зарылся в свои графики, как бы давая понять, что разговор окончен.

Вот как с таким работать?

Стас опять начал подумывать об увольнении. Но, с другой стороны, уволишься – и что дальше? Кому ты, свежеиспеченный «специалист», на дипломе которого еще не совсем просохла типографская краска, кому ты такой красавец нужен? Нет уж, если уходить, то не с пустыми руками. Наверняка в громовских бумажных «гималаях» найдется что-нибудь достаточно ценное.

В конце концов, почему бы и нет? Громов все равно из-за лабораторного стола не вылезает, он себе еще наработает. А эти «наработки» так и будут тут в конторских шкафах пылиться, пока не сгниют. Стас их хотя бы в дело пристроит.

Вот только – как? Самому подставляться нельзя ни на волосок – это ясно. Если просто повытаскать из громовских завалов протоколы исследований и уволиться – даже такой лох, как Громов, догадается, кто тут руку приложил. Если повытаскать и не увольняться – практически то же самое, еще и на неудобные вопросы придется ежедневно отвечать, Громов ведь как прицепится, уже не отлипнет. А вот если бы полезные бумаги оказались у Стаса как бы сами собой…

В конце октября в соседнем подразделении случилось ЧП – офис ограбили буквально средь бела дня. Пока сотрудники, пользуясь внезапно наступившими теплыми деньками, разошлись в обеденный перерыв по личным делам, кто-то изрядно «почистил» помещение, мастерски отыскав все «заначки», а заодно прихватив все мало-мальски ценное: селектор со стола начлаба, забытый одним из лаборантов новенький плеер, чей-то модный пиджак – даже блоком сигарет из замовского стола не погнушались. Прибывшая милиция записала показания, попеняла на хлипкую охрану и отбыла, не определив даже, явился ли вор (или воры) через вертушку на главном входе или залез в приоткрытое по теплой погоде окно. Отдел располагался на втором этаже, но рядом проходила какая-то труба, а внизу вот уже третий год лежала куча битого кирпича, так что залезть в заманчиво приоткрытое окно сумел бы даже инвалид. На главном же входе, «охраняемом» одинаково подслеповатыми и равнодушными бабками-вахтершами, наблюдался, по выражению одного из милиционеров, «полный проходной двор»: курьеры, разносчики, продавцы гербалайфа и магнитных браслетов, родственники и знакомые сотрудников и так далее, и тому подобное – пропуска никто никогда ни у кого не спрашивал. Вдобавок к главному входу имелось и несколько служебных, замки на которых можно было открыть шпилькой, а днем некоторые и вовсе не запирались – из-за облюбовавших их курильщиков.

Стас тогда подумал, что такое вот ограбление могло бы стать отличным решением: обчистить лабораторию, прихватив заодно и нужные бумаги, – и никто ни о чем не догадается. Да и искать-то не станут – милиция, похоже, сразу записывает подобные дела в «глухари». Если вообще их заводит…

Правда, сразу было ясно, что провернуть дело средь бела дня, как у соседей, не удастся – Громов торчал в лаборатории с темна и до темна, выходя лишь по естественным надобностям. И то не по всем: обедал он прямо на рабочем месте, запивая кусок хлеба кефиром. Это когда вообще вспоминал про еду. Чаще – забывал.

Ночью?

Стас легко сделал дубликаты ключей от «служебок», вытащил с антресолей старое пальтецо и лыжную шапочку – и то, и другое черное, чтоб незаметно. Однажды поздним вечером он предпринял пробную попытку. Сперва – на всякий случай – позвонил, послушал длинные гудки: похоже, Громова на месте уже не было. И то – не ночует же он в лаборатории.

Такси Стас брать не стал – тоже на всякий случай, чтобы «следов» не оставлять. Во всех детективах злоумышленник непременно оставляет такие вот… следы. Но Стас умный, он все предусмотрел.

Вокруг огибающего территорию забора прохожих и днем-то было немного, а уж ночью-то тут и вовсе никто не ходил. Если и ходил, то в чернильной ноябрьской тьме никого не было видно. А раз он не видит, значит, и его никто не видит, правильно? Тем более что он весь в черном.

Забор служил скорее для обозначения факта своего присутствия, нежели для реальной защиты. Дырок в ограде хватало, и на территории Стас оказался в мгновение ока. Подобрался к зданию – окна лаборатории были темны, значит, Громов действительно ушел.

Стас тенью скользнул к ближайшему служебному входу, нашарил скважину и повернул ключ…

Скрежет его оглушил. Спина сразу покрылась липким холодным потом. Господи, он не думал, что выйдет так громко. Наверное, нужно было смазать замок – в детективах в замки, чтобы открывались беззвучно, всегда наливают какое-то масло. Интересно, какое? И как его туда налить? И… пятна же останутся, а это – те самые «следы». Да ладно, кто тут может услышать шум?

Второй поворот ключа показался уже раскатом грома. Черт! Наверное, это просто кажется. От волнения.

Еще громче был стук собственного сердца… А в пустом здании? Да его будет слышно на всех этажах!

Стас оглянулся – никого, – осторожно вытащил ключ и, вздохнув, поплелся домой.

Оказывается, он предусмотрел не все.

Умом-то Стас понимал, что ни поворот ключа, ни тем более стук сердца совсем не грохочут, на самом деле их в полушаге не слышно. Но что толку понимать все это, если руки дрожат, в глазах мелькают белые мушки, а в голове гудит предобморочный звон?