После этого Стас как-то очень быстро напился – сказалось напряжение предыдущих недель. Начал с шампанского – ну чуть-чуть же можно, Громова из лаборатории вытащил, все теперь в порядке – потом довольно быстро перешел на коньяк, затем кто-то предложил смешать классический «джин с тоником», а может, кто-то притащил экзотический в то время ром… Признаться, уже после коньяка Стас перестал вникать в содержимое своего бокала. В голове приятно шумело, он как будто со стороны на себя глядел: умный бизнесмен, обойдя на повороте конкурентов, отмечает удачно проведенное дело…

Разбудил его телефонный звонок. В голове дребезжали еще сто двадцать восемь телефонов, и весила она, кажется, десять тонн. Попытался вспомнить, как вызывал (а может, ловил) такси и как доехал, но в голове сияла одна сплошная чернота.

– Алло? Громов, ты, что ли? – невнятно пробурчал он. – Я опоздаю сегодня, ты… это… извини. Башка со вчерашнего трещит, сил нет.

– Побыстрее постарайся, – сухо сказали в трубке. – Тут милиция хотела бы с тобой пообщаться.

– Милиция? – испугался Стас.

Господи, неужели Серого с Косым поймали… а они тут же стрелки кинулись переводить… Нет, погоди, вряд ли. Утро ведь уже, а если бы их взяли, так ночью, а сейчас…

– В лабораторию залез кто-то, – прервал его панические размышления голос в трубке. – Тут как Мамай прошел. Меня уже опросили, тебя тоже надо… – Громов помолчал, видимо, переживая случившееся. – Так что приезжай.

Милиции Стас побаивался, но не очень – помнил, с каким безразличием и плохо скрываемой ленью опрашивали сотрудников соседнего отдела. И это при краже средь бела дня!

И действительно. Оказалось, что ничего страшного. Молоденький белобрысый опер поспрашивал, не видал ли Стас возле здания чего-нибудь подозрительного, нет ли у него каких-нибудь предположений, и попросил составить список украденного.

По вопросам стало понятно, что версия взлома у господ правоохранителей сомнений не вызывает, и внутри все как будто запело – удалось. Как я правильно вчера напился, думал Стас. Иначе наверняка заметили бы, что эмоции у меня какие-то не те, что полагаются ограбленным. А сейчас – морда похмельная, видок – лучше бы я умер вчера. Отлично!

Охая и морщась, он долго составлял требуемый список, что было не так-то легко: Серый с Косым постарались и вынесли все подчистую. По крайней мере, то, что не было привинчено к полу. Шкафы и столы демонстрировали начисто выпотрошенное нутро, пол усеивали осколки лабораторной посуды, телефон выдрали из стены чуть не с «мясом». Громов, суетясь, пытался что-то делать со сваленными в угол клетками: мыши, к счастью, остались внутри, но многие таблички были сорваны, и клетки перепутались.

Белобрысого громовские страдания не трогали:

– Раз у вас такие ценные исследования, что ж двери-то как положено не закрываете?

– Я же сам запер… – растерянно блеял Громов (ну точно Мотя, вспомнил Стас). – И опечатал, как положено. Вон, видите…

Бумажная полоска, ежевечерне наклеиваемая поперек двери в качестве «печати», весело трепыхалась на сквозняке. Приклеенная к ней веревочка болталась мышиным хвостиком.

– Опечатал, – насмешливо передразнил опер. – Замки-то хлипенькие, спичкой можно открыть, не то что гвоздиком. А печать ваша, – он самыми простыми словами объяснил, где потенциальные воры видели такие печати и куда они их девают.

Стас закашлялся, скрывая приступ смеха, и пониже склонился над «списком похищенного».

Скорее бы вечер!

Вырвавшись наконец из лаборатории, Стас первым делом схватил в ближайшем магазине бутылку пива. Пиво было теплое, но голове почти сразу полегчало. К тому моменту, когда позвонил Серый, Стас уже чувствовал себя вполне бодро.

Встречу Серый назначил возле какого-то гаражного массива.

– А че? – ответил он на недоумение Стаса. – Нам в хату, что ли, весь этот мусор тащить? Ты давай отбери, чего тебе надо, а остальное на пустыре сожжем, чтоб, значит, с глаз долой. А то мало ли…

Упомянутый «мусор» занимал целый угол внутри открытого Серым гаража. Бумаг было много. Килограммов двадцать, а то и больше. Целый бумажный Монблан. Протоколы, графики, штамм альфа, штамм бета, линия мышей А, линия мышей Б, нормализация, ускорение, метаболизм – у Стаса рябило в глазах.

Он перебирал тяжелые папки и рулоны, а в голове крутилось ильфо-петровское «бриллиантовый дым заполнил дворницкую». В папках лежало будущее богатство. Где-то в них скрывался и розовый «Кадиллак». Ну или, к примеру, лиловый. Чтоб не «как у Элвиса», свой… А что? Почему бы ему и не стать когда-нибудь таким же примером для подражания? Все же получилось!

Конечно, требовалось некоторое время выждать, но уже к весне Громова попросили (а попросту – вынудили, и не без содействия Стаса, отлично знавшего силу «коридорных шепотков») написать заявление «по собственному желанию». Где бывший одноклассник в итоге пристроился, Стаса не интересовало. Дорога к успеху и богатству оказалась свободна. Да, об осторожности забывать не следовало – не сбывать все в одни руки, выбирать потенциальных покупателей с оглядкой, но это ведь, в сущности, такие мелочи! Теперь главное было – не продешевить. Ах, как великолепно все получилось!

13 января 20… года

На крылечко, возле которого курили «три З», выглянул Генрих Ильич:

– Вот сколько говорить, что место для курения – возле черного хода?

– Да ладно тебе, Генрих Ильич, – лениво протянул Зяма. – Мне ж за порядком приглядывать надо, а дотуда пока дотопаешь… А случись, не дай, конечно, бог, что? Пока я оттуда добегу, вам всю красоту разнесут. Что ж мне, весь вечер некуренному, у гардероба торчать, как три тополя на Плющихе? И Зойке на ее каблучищах, прикинь, через кухню ковылять. Здесь кому мы мешаем? Нас и не видать, а если чего, мы на месте мигом. Сто раз говорено уже. Чего тебе вздумалось вдруг порядок наводить? Хозяин, что ли, с проверкой нагрянуть вздумал? Так ему фиолетово, сам говорил, курите, где хотите, только чтоб санэпиднадзор не придрался. А сейчас какой надзор, сам подумай. Чего тебе приспичило, Генрих Ильич?

– Да нет, я не… – Тот покачал головой, покосился неодобрительно на свой безупречный смокинг. Встал-то Генрих Ильич под козырьком крылечка, но снег все равно задувало, на атласных лацканах уже виднелись кое-где влажные пятнышки. Переодевать, наверное, придется. – Курите, я не за тем. Там сейчас на ресепшен кто-то звонил. Спрашивали, не у нас ли выпускники гуляют.

– Ну и чего? – высунувшись из-за фламинговой ноги, охранник уставился на метрдотеля. – Опоздал кто-то, ну или забыл, где договаривались. Хотя поздненько уже присоединяться.

– Вряд ли опоздавший. Голос был такой… официальный. И спрашивал эдак… ну ты понимаешь.

– А от меня ты чего хочешь? Ты ему чего сказал?

– Сказал, что гуляют, да. А теперь вот как-то мне зябко.

– На крыльце стоишь, вот и зябко, – хохотнул Зяма.