– Да, эта сделка встряхнула меня, потому что она заставила меня понять, что я способен и на подобные вещи. Это напугало меня, и я подумал: «Ведь я могу сделать такое снова».

– Вы извлекли правильный урок из этого опыта. Большинство людей, вероятно, усвоили бы совершенно неправильный урок: «Боже, как умно было с моей стороны ждать коррекции, а не паниковать». Интересно, что то, что вы называете своей худшей сделкой, обернулось лишь небольшим убытком, и по иронии судьбы именно то, что сделало эту сделку плохой, сделало ее менее убыточной. Думаю, что способность различать действие и результат – одна из причин, по которой вы добились успеха как трейдер.

– Никогда, никогда не забуду эту сделку: я никак не мог поверить в то, что способен так себя вести. Просто осознание того, что я могу сказать себе «не могу принять такой убыток», напугало меня до дрожи. Вероятно, именно поэтому я больше никогда не совершал подобной ошибки.

– Та сделка, которую вы называете своей худшей, на самом деле не принесла вам больших убытков. Какой же была ваша самая большая убыточная сделка?

– В сентябре 2017 года я слушал пресс-конференцию ЕЦБ, и Марио Драги сделал заявление, в первых абзацах которого он упомянул о том, насколько сильна позиция евро. Я думал, что этот комментарий имел тот подтекст, что он собирался девальвировать евро. Я подготовился к этой сделке и сразу продал 200 контрактов на евро. Я очень быстро получил прибыль, и именно это я ищу в таких сделках. Но потом я пожадничал и купил 200 бундов, однако сделка для бунда не сложилась, потому что комментарий Драги касался только девальвации евро, а не снижения ставок.

– Таким образом, по сути, вы пытались добавиться в позицию менее рискованным способом, открыв непрямую сделку.

– Именно так. Как только я купил бунды, евро начал возвращаться, что было серьезным предупреждением для моей первоначальной сделки. Когда я готовился выйти из позиции по евро, бунды резко двинулись против меня. Я немедленно вышел с убытком по обеим позициям, причем большая часть убытков пришлась на импульсивно добавленную позицию по бундам.

– А если бы вы просто остались в первоначально запланированной позиции, что бы произошло?

– У меня бы был небольшой убыток. Это просто была жадность. На следующий день появилась возможность для событийной торговли, когда Банк Англии переключился на пеший туризм, а я уже был слишком напуган, чтобы нажать на курок, потому что накануне я потерял 12 %. Я мысленно не оправился от этой потери и не мог рисковать еще раз. Рынок совершил сильное движение, и для других трейдеров в офисе это был отличный день, а я сидел и все еще пребывал в страхе со вчерашнего дня. Это было двойное поражение. И, что хуже всего, в те выходные трейдеры из офиса поехали в Испанию, чтобы отпраздновать мальчишник Амрита. А у меня было ощущение, что мой мир только что потерпел крах, и мне совсем не хотелось праздновать.

– Похоже, ваша самая слабая производительность приходится на период с января по июль 2018 года, когда ваш счет находился практически в застое. Ничего страшного в этом нет, но для вас это означает очень существенное снижение результативности. Было ли нечто особенное в том периоде?

– У меня был очень хороший 2017 год, и я подошел к 2018 году с мыслями о том, что могу хорошо подняться в нем. Я излишне рисковал. Я сделал перерыв в трейдинге, а когда вернулся, снова начал торговать своим прежним размером позиций. Мое мышление изменилось с того, что мне нужно продвинуться вперед, к тому, что мне следовало просто сосредоточиться на сохранении моего капитала и не нести значительных убытков.

– Помогло ли вам сотрудничество со Стивом Гольдштейном?

[Гольдштейн – лондонский тренер по трейдингу, который работал с несколькими трейдерами, упомянутыми в этой книге, и с его помощью я нашел некоторых из них.]

– Стив помог мне увидеть часть моей личности, которую я до того не замечал.

– Какую?

– Я был склонен часто сравнивать себя с другими и на этом оценивать свои действия. Если я пропускал крупную сделку и никто в офисе не торговал на ней, мне было все равно. Но если хотя бы один человек торговал на ней, я прямо-таки ненавидел его, потому что чувствовал, что он в чем-то меня превзошел. Это чувство очень мешало мне мыслить рационально. Я чувствовал, что отстал, и пытался наверстать упущенное, открывая следующие сделки слишком большого размера. Этот недостаток во многом объяснял мою плохую производительность в первой половине 2018 года. Стив помог мне осознать, что я делаю.

– Разве вы не понимали этого раньше?

– Я вроде как и знал об этом, но не осознавал этого полностью.

– Какой совет дал вам Стив?

– Странно то, что он не дал мне никаких решений. Тем не менее он указал на то, что я делаю, и это оказалось очень ценным вкладом. Он пролил свет на ситуацию и помог мне раскусить одну из своих слабых сторон.

– Помогло ли вам понимание того, насколько вы ревнивы к чужому успеху?

– Да. Моя укоренившаяся реакция на то, что я пропустил сделку и видел, что кто-то другой работает лучше меня, была просто дурной привычкой, а дурные привычки можно искоренить. Узнав об этой проблеме, я смог лучше с ней справляться. Взять, например, тот случай, когда я пропустил сделку по привязке Швейцарского банка, о которой мы говорили ранее, а другие трейдеры в офисе получили на ней отличную прибыль. Раньше бы я твердил, что ненавижу их, а сейчас я бы отнесся к этому иначе, просто признав, что проворонил эту сделку, а другие отлично заработали на ней. Затем проглотил бы это и двинулся дальше.

– Изменилась ли с годами ваша методология торговли?

– Да, сейчас я стал лучше действовать в отношении прибыли. Одна из вещей, которые я начал делать, – я стал фотографировать каждую свою сделку крупного размера. Затем я возвращался к ним и анализировал различные способы выхода из таких сделок.

– Что вы обнаружили?

– Долгое время у меня не было правил выхода из сделок. Это было больше похоже на «О, я заработал вот эту сумму. Я должен зафиксировать прибыль». Теперь я обнаружил, что мог бы достичь большей прибыли, если бы удерживал часть своей позиции.

– Как долго вы можете ее удерживать?

– Это зависит от того, насколько сильным является тренд. Иногда – даже и до месяца.

– Какую часть позиции вы удерживаете?

– Я сохраняю открытой около 5–10 % своей позиции. Я по-прежнему стараюсь избегать большей части риска, потому что не хочу иметь дело с волатильностью, порой неявной при удержании крупных позиций в ночное время, не говоря уже о более длительных периодах.

– Думаю, даже этот небольшой процент порой имеет значение.

– Приятно добавлять несколько процентов к сделке, не неся значительного риска.