Пока крепили палатки, солнце встало высоко, легло на поляну золотистыми пятнами и наполнило светом листья над головой.

Едва устроились, Маруф потребовал кофе, сам же разложил костерок, и скоро в воздухе потянуло тонким ароматом густого напитка. Метта взяла из его рук пластмассовый стаканчик с темной жидкостью.

– Это вкусно? – спросила она.

– Еще бы! Я без кофе жить не могу.

– Тогда я всегда буду пить с тобой кофе, – она героически сделала большой глоток, обожглась и опрокинула стакан на блузку.

Все повскакали, забегали, Маруфа отругали, Метту обрызгали аэрозолем, Мари потащила ее переодеваться в палатку. Маруф сильно расстроился и выпил кофе из всех стаканов, которые впопыхах побросали его друзья. От этого ему сделалось еще хуже – сердце заколотилось, как бешеное, он побледнел и сел на камень; Андрей что-то заметил, пощупал у него пульс и поднял тревогу. Теперь все закрутились вокруг Маруфа.

Из палатки вышла Метта, положила ему руку на грудь, и сердце успокоилось, но не совсем, поскольку, когда она попыталась встать, оказалось, что он вероломно заключил ее в объятия, из которых вырваться не было никакой возможности. Конечно, у Метты в арсенале имелось множество средств, чтобы отбиться от нежеланного поклонника, но в том и беда, что был он желанным, и причинить ему вред она не могла. У бедняжки закружилась голова. Увидев совсем близко его лицо, она осознала, что ее ждет еще более жестокое испытание, и отгородилась от него большим кленовым листом, глядя поверх взволнованными озерами янтарных очей.

– Такой преграды мне не сломать, – озаботился искуситель, коварно сверкнув глазами, но, помедлив с минуту, все же отказался от своего злостного умысла и со вздохом высвободил сильные руки из феерических тенет ее волос.

– Пойдем купаться, – предложила Метта, отстраняясь с видимым усилием. – Хочешь, я покажу тебе красоты подводного мира?

Она взяла его за руку, мягко увлекая за собой. У него на лице появилось непонятное выражение:

– Лучше я останусь здесь. Кто-то ведь должен присмотреть за вещами.

– Здесь никого нет, – настаивала она, – с вещами ничего не случится.

– Правильно, спустимся к морю, – обрадовалась Мари. – Пока погода хорошая, надо этим воспользоваться. Пошли, Метта, наденем купальники.

Не прошло и получаса, как они ступили на теплый песчаный берег, усеянный ракушками и еловыми шишками. У кромки прибоя неторопливо ковыляли крабы, выставив вперед серо-оранжевые клешни. Вода в море была удивительно прозрачна, и намного метров вперед дно, расцвеченное кораллами, актиниями и морскими звездами, просматривалось, как на ладони.

Доменг надел маску с трубкой и ласты, Мари и Андрей последовали его примеру, и они втроем занялись исследованием дна. Метта звала Маруфа купаться, но он, неспособный ей ни в чем отказать, теперь отчаянно воспротивился, ссылаясь на недомогание.

– Не проси, любовь моя, – говорил он, отводя глаза, – я устал, у меня все тело ломит. Я просто хочу погреться на солнышке.

– Тогда я ненадолго вас оставлю, – решила она, – мне надо повидаться с отцом.

Метта вошла в море и исчезла. Маруф сразу ожил и устремился к воде.

– Ты куда? – окликнул Рене, как раз собираясь погрузиться в приятную дремоту. – Что-то ты странно себя ведешь. Тебе вроде бы нездоровилось.

– Скажу по секрету, – понизив голос и оглядываясь, сообщил Маруф, – я совершенно не умею плавать. Надо срочно научиться, пока ее нет. Ты на меня поглядывай для страховки.

Дно прямо у берега круто уходило в глубину. Маруф бултыхнулся в воду и через минуту стал тонуть. Рене плавал неважно, но на воде держаться умел. Хорошо, что Маруф был совсем близко. Рене вытащил его, чуть сам не захлебнувшись. Спасенный отдышался и снова рванул к воде. К счастью, Рене удалось докричаться до остальных. На этот раз утопающего вытащили Доменг и Андрей.

Но упрямец был неукротим. Стоило ему набраться сил, как он снова с фанатичным упорством бросался в глубину. Доменг и Андрей уже устали его вытаскивать.

– Проводи свои эксперименты по крайней мере у самого берега, – разъярясь, кричал Доменг, – тебе что, жить надоело?

– У берега я ничему не научусь, – заносчиво отбивался строптивец и прыгал в воду.

– Может, его связать? – растерянно сказал Доменг. – В жизни не видел ничего подобного, – и кинулся вслед за Маруфом.

Рядом с тонущим возлюбленным вынырнула Метта. Они с Доменгом подхватили его под руки и выволокли на берег.

– Хорошо, что ты вернулась, – сказал Андрей. – Он уже нас всех достал. Решил самостоятельно научиться плавать.

– Я отличный пловец, – пробулькал Маруф и, выплюнув воду, веско добавил. – Вы ничего не поняли – это такой стиль плавания. Могу и вас научить, если хотите.

– Большое спасибо, – поклонился Доменг, – на тот свет можно попасть, не обучаясь твоему стилю. Мы уж лучше будем плавать по старинке.

Метта, разумеется, смекнула, в чем дело, но виду не подала, просто в море его больше не звала и, хотя могла бы взяться обучить его плаванию, интуитивно чувствовала, что этот гордец скорее умрет, чем обнаружит перед ней свое неумение держаться на воде.

Она провела ладонью по его плечу:

– Что это за шрамы у тебя на спине?

– Следы от пуль. Это было еще до того, как мы встретились.

– Если бы я тебя тогда лечила, следов бы не осталось. Ты все еще воюешь?

– Не думаю, что, пообщавшись с тобой, человек может снова взяться за оружие. Тогда я не понял тебя умом, но позже понял сердцем.

Он перехватил ее руку с кольцом:

– Оно напоминало тебе обо мне? Ответь, я знаю, ты неспособна говорить неправду.

– Драконы никогда ничего не забывают, – уклончиво ответила она.

Он молчал, перекидывая из руки в руку обкатанные камешки.

– Почему ты боишься меня поцеловать? – неожиданно спросил он, и она сразу же пришла в замешательство.

Он бросил камни, взял ее за плечи и погрузился в созерцание ее прельстительного лица, нежного и яркого, как цветок.

– Хотел бы я видеть твои мысли так же, как делаешь это ты, – сказал он с грустью. – О чем ты думаешь, чаровница? Может, ты давно уже меня не любишь?

Он совсем не ожидал, какая за этим последует реакция. Она часто задышала, потом горько расплакалась и уткнулась ему в плечо, измочив слезами его отросшие темные волосы.

– Я люблю тебя, – говорила она ему в шею, сотрясаясь от рыданий, – ты мучаешь меня, – и снова рыдания, – нам нельзя быть вместе!

Он счастливо разулыбался, утешал ее, как ребенка, взял полотенце и вытирал ей глаза, мокрые щеки, а она все вздрагивала, судорожно вздыхала, наконец связно произнесла:

– Отец сказал, что дракон не может идти против своей природы. Я не могу тебя даже поцеловать. Так уж мы устроены.