Ожидалось, что в тот вечер, чтобы посмотреть на новогодние торжества, на вокзал Ватерлоо в Лондон должно было приехать полмиллиона человек. Я дежурила в медпункте, который мы развернули в свободной от полиции части станции, чтобы работать со всем потоком пьяных, развязно ведущих себя людей. Мы стали проводить такую практику недавно, потому что в праздники больницы перегружены гуляками. Когда рядом с наиболее людными местами «горячими точками» вблизи от центра есть подобные медпункты, это значит, что врачи могут сразу обследовать людей или же отправить их в больницу в отделение неотложной помощи.

Ночь только начиналась, была примерно половина двенадцатого. Меня попросили оказать помощь женщине, находившейся на одной из платформ, у которой похоже была истерика. Вместе со своей коллегой Каролиной и медбратом из организации «Скорая помощь святого Иоанна» я поспешила к пациентке, протискиваясь через толпу. Здесь собралось уже больше народа, чем бывает в час пик или на футбольном матче, и люди продолжали прибывать, словно накатывающиеся на берег волны. Наконец мы пробились к нашей больной, которая сидела на скамейке. Рядом с ней стояли ее дети — 4-летний мальчик и девочка 6 лет. Их мать была худой, высокомерно смотревшей на все женщиной, чуть старше тридцати, с очень длинными светлыми волосами, одетой во все праздничное — плотное облегающее вечернее платье и меховую курточку: она определенно собиралась на вечеринку. Ее дочь тоже принарядилась: на ней была юбка с блестками и туфли на довольно высоких каблуках.

— Это мамины туфли? — удивившись, спросила я девочку.

— Нет, мои, — ответила она.

— Можешь ли ты в них ходить? — спросила я, размышляя о том, сколько 6-летних девочек будут сегодня ночью расхаживать в туфлях на высоких каблуках.

— Да, но мне больно ногам, — ответила она, показав кровавые следы на пятках.

Однако у меня не было времени наложить девочке пластырь, так как у ее мамы была истерика, она рыдала навзрыд. Женщина также была сильно пьяна: от нее разило алкоголем. Очевидно, вечеринка началась для нее слишком рано. Так как женщина не могла связать и двух слов, то я узнала о том, что произошло, от ее дочери.

Семья села на поезд от Кента до Лондона, чтобы посмотреть на фейерверк.

— Когда мы были в поезде, у мамы началась истерика. У нее и раньше было такое, — сказала девочка.

Пожалуй, я в этом не была бы так уверена. Думаю, она напилась до полусмерти и начала немного скандалить. Я почти уверилась в этом, когда на моих глазах у женщины начался новый приступ «истерики»: она стала махать кулаками и стучать ногами. Версия девочки выглядела не очень убедительно.

— Думаю, вам требуется наша помощь, — сказала я женщине.

— К черту вашу помощь! Оставьте меня в покое и не трогайте моих детей! — заорала она.

Вскоре у нее начался новый ложный приступ. В своей практике я сотни раз видела, как людей действительно хватает удар. Вторая попытка убедить меня в его реальности со стороны женщины, сопровождавшаяся более резкими движениями руками и ногами, не принесла успеха. Я испугалась. Будьте осторожны, дорогие читатели, — симуляция припадка не такая уж и редкость. Я даже видела случаи, когда люди изображают потерю сознания. Они делают это ради привлечения внимания, а когда на место приезжает медсестра или врач скорой помощи, забиваются в угол, чтобы сохранить правдоподобность ситуации. Часто ли так происходит? Боюсь, что да.

Но мы же не можем просто сказать: «Это ложный припадок». Наша работа здесь — помогать людям.

Каким-то образом, несмотря на все заверения, что помощь не требуется, нам с Каролиной удалось посадить ругающуюся женщину в вечернем платье в коляску и укрыть ей ноги одеялом.

— Мы в порядке! Уходите прочь, нам не нужна ваша помощь! — шипела она на нас.

Все это время дети пациентки молчали. Держа коляску, за которую также пытались схватиться и малыши, мы прошли через заполненный народом вокзал. Наш план состоял в том, что женщина поедет в больницу вместе с парнем из организации «Скорая помощь святого Иоанна». Все шло хорошо до тех пор, пока мы не дошли до машины. Мы пристегнули ребят, и я уже хотела предупредить мужчину, чтобы по приезде кто-нибудь написал бумагу относительно наших опасений по поводу жизни детей со своей матерью, но он опередил меня и сказал, что они, вероятно, сами как-нибудь решат этот вопрос.

— Но в этой ситуации, наверное, будет сложно найти человека, который сможет присмотреть за двумя маленькими детьми, — начала говорить я.

И тут все пошло прахом. Женщина пришла в крайнюю степень ярости, начала вертеться, размахивая руками и ногами, кричать как резаная, ее глаза искрились. В пылу истерики она ударила своего маленького сына в подбородок, но тот, несмотря ни на что, почти не вздрогнул, продолжая спокойно сидеть на месте. Маленькая девочка все же пыталась успокоить свою мать:

— Мам, мам, пожалуйста, не делай этого! — умоляла она.

Любому наблюдателю было бы больно смотреть на то, как дочь упрашивает мать прекратить этот кошмар. В моей голове сразу же возник вопрос, насколько часто детям этой женщины приходилось становиться свидетелями подобных сцен?

— Вы не смеете забирать моих детей! — кричала «женщина в вечернем платье».

Интуиция меня не подвела: это было не в первый раз. Все это уже происходило, и мать детей, возможно, понимала, если любого человека, под опекой которого находятся несовершеннолетние, найдут пьяным, то он, скорее всего, будет арестован. В таких случаях во главу угла ставится вопрос безопасности ребенка.

Едва я подошла к маленькому мальчику, желая спросить, как он себя чувствует после того, как его ударили, как — бам! — женщина сильно стукнула меня сзади по голове ногой. Хорошо еще, что на ней были балетки, а не туфли на шпильках. Я упала на колени, но быстро оправилась от удара и попыталась урезонить пациентку. Каролина старалась помочь мне.

— Посмотрите, ваши дети здесь, они едут с вами. Забирать их — не наше дело, — говорила она, стремясь остановить льющийся от женщины поток оскорблений.

Но все тщетно. Странно: она продолжала кричать, но ее глаза все еще были плотно закрыты.

И вдруг женщина неожиданно ударила меня ногой прямо в живот. Это ненадолго нарушило мое дыхание. «О нет, где же полицейские?» — думала я в тот момент, прекрасно зная, что в здании вокзала стоят ряды оцепления.

Одновременно девочка не оставляла попыток остановить свою мать:

— Мама, пожалуйста, не бей эту тетю… Мама, пожалуйста, не надо, — говорила она.

Ее эмоции были такими горькими и так терзали мое сердце, что физическая боль отступала на второй план, но только до тех пор, пока «женщина в вечернем платье» снова не ударила меня, когда я попыталась успокоить ее маленького сына. На этот раз удар пришелся под лопатку. Она также начала бить Каролину. Ситуация вышла из-под контроля. Полицейские, находившиеся снаружи машины, услышали звуки драки. Один из них просунул голову в дверь.