– Ну и гадкое, наверно, зрелище, – заметил Цкуру.

– Да уж, приятного мало! – воскликнул начальник. – Аккуратно завернутая баночка из-под майонеза. С прозрачной жидкостью, в которой два пальчика плавает. Маленькие такие, похожи на детские. Я, понятное дело, тут же в полицию позвонил. Мало ли, может, какое-то преступление? Приехали полицейские и пальцы с собой забрали…

Он отхлебнул еще чаю.

– А где-то через неделю приехал тот же коп, что их забирал. И начал дотошно расспрашивать нашего сотрудника, который все это нашел в туалете. На той беседе я сам присутствовал. По словам полиции, то были вовсе не детские пальчики. Лабораторная экспертиза показала, что это шестые пальцы. Два шестых пальца взрослого человека, который когда-то с ними родился… Оказывается, иногда люди рождаются с шестью пальцами на каждой руке. Как правило, родителям это сразу не нравится, и малышу ампутируют лишние пальцы сразу. Но некоторые так и вырастают шестипалыми. И те, кто решается на подобную операцию уже взрослыми, обычно хранят свои отрезанные шестые пальцы в баночках с формалином. Как предположило следствие, эти пальцы принадлежали мужчине, который отрезал их лет в тридцать, но как долго носил их с собой уже отрезанными, неизвестно. Как вышло, что он забыл их в туалете на станции, если только не выбросил специально, даже представить трудно. Но преступления здесь, похоже, не было. В конце концов находку так и оставили в полиции. Заявлений о том, что кто-то забыл свои пальцы, на станцию от пассажиров не поступало. Видимо, до сих пор так и хранятся на полицейском складе…

– Странная, однако, история, – сказал Цкуру. – Если хозяин с детства берег свои шестые пальцы, зачем бы ему вдруг понадобилось их отрезать?

– Да, сплошные загадки, – согласился начальник станции. – После этого я специально проверил о шестых пальцах все, что мог. Синдром этот называется «полидактилия», и среди его носителей особенно много людей в чем-нибудь выдающихся. Не знаю, правда ли, но говорят, что у Хидэёси Тойотоми[32]было по два больших пальца на каждой руке. История знает и много других примеров – знаменитых пианистов, художников и даже бейсболистов. В художественной литературе шестипалым был доктор Лектер из «Молчания ягнят». Полидактилия – явление довольно распространенное, обычная наследственная черта. И хотя у каждой расы статистика немного отличается, в среднем на свете из каждых пятидесяти младенцев рождается один шестипалый. Просто, как я уже говорил, большинству таких детей удаляют лишние пальцы по родительской воле еще до того, как им исполнится год. Ведь именно с года все наши пальцы начинают функционировать в полную силу. Вот почему мы так редко встречаем шестые пальцы в обычной жизни. Я и сам никогда не слыхал о шестых пальцах, пока кто-то не забыл их на моей станции.

– И все-таки странно, – заметил Цкуру. – Если это обычная наследственная черта, почему так мало народу готово остаться шестипалыми?

Начальник покрутил головой.

– Кто их знает… Сложный вопрос.

И тут Сакамото, молча обедавший с ними, внезапно заговорил – с таким напряжением, словно откатывал тяжеленный валун от входа в пещеру:

– Извините, что вмешиваюсь в беседу старших, но… разрешите и мне пару слов?

– Да, конечно, – ответил удивленный Цкуру. Кто-кто, а этот парнишка явно не был любителем высказываться публично. – Говори, что хочешь.

– Громкий термин «наследственность» очень многие понимают превратно, – произнес юноша. – Если какое-то отклонение переходит по наследству, это еще не значит, что оно будет передаваться до бесконечности. Подобное генетическое отклонение прерывается, достигнув критического уровня, и не становится нормой. В конце концов, побеждают сильнейшие. Обычный естественный отбор. Конечно, я могу ошибаться, но полагаю, что шесть пальцев для человека все-таки слишком много. Для эффективного выполнения любой работы пять пальцев – не просто достаточно, но и оптимально. Вот почему шестипалых на свете – ничтожное меньшинство. Проще говоря, естественный отбор побеждает генетическую доминантность.

Выпалив все это на одном дыхании, Сакамото вновь замолчал.

– А и в самом деле, – согласился Цкуру. – Не зря же весь мир постепенно перешел от двенадцатеричной системы исчисления к десятеричной…

– Ну да, просто одна система управляется шестью пальцами, а второй достаточно пяти, – уточнил Сакамото.

– И откуда ты все это знаешь? – спросил его Цкуру.

– В университете ходил на лекции по генетике. Вне программы, из любопытства, – ответил юноша, слегка покраснев.

Начальник станции благодушно рассмеялся.

– Смотри-ка, даже в железнодорожной компании пригождаются знания по генетике! Вот уж действительно: что усвоил нутром – не вырубишь топором…

– И все-таки, – сказал Цкуру начальнику, – по-моему, для тех же пианистов шестые пальцы – бесценное сокровище, разве нет?

– Похоже, что нет, – возразил тот. – Говорят, пианистам шестые пальцы только мешают. Как и сказал Сакамото, управлять шестью пальцами для человека – обуза. А вот пятью, пожалуй, в самый раз.

– То есть, выходит, от шестых пальцев вообще никакой выгоды?

– Насколько я знаю, в средневековой Европе шестипалых сжигали на кострах как ведьм и колдунов. В странах, где была инквизиция, всех поубивали. Зато в Брунее, ходят слухи, всех шестипалых с рождения назначают шаманами племени. Хотя много ли в том выгоды, даже не знаю.

– Шаманами? – повторил Цкуру.

– Ну да. Брунейскими.

На этом обеденный перерыв закончился, завершился и разговор. Поблагодарив начальника за обед, Цкуру и Сакамото вернулись в контору.

Уже сидя над чертежами, Цкуру неожиданно вспомнил историю, которую ему когда-то рассказал Хайда о своем отце. А точнее – о джазовом пианисте, долго обитавшем в горном онсэне префектуры Оита. И о загадочном мешочке, который тот клал перед собою на инструмент, прежде чем начать игру. Уж не хранил ли он в том мешочке собственные шестые пальцы, замоченные в формалине? Может, по какой-то причине, уже взрослым, он ампутировал свои лишние пальцы и с тех пор всегда носил их с собой? А перед каждым исполнением обязательно клал на пианино. Как амулет или талисман…

Конечно, это всего лишь догадки, бездоказательные. И если такое правда случилось, то очень давно, более сорока лет назад. Но чем дольше Цкуру об этом думал, тем больше ему казалось, что именно такое объяснение могло бы заполнить пустоту, зиявшую в истории Хайды.

В мыслях об этом он и просидел до самого вечера с карандашом в руке.

* * *

На следующий день Цкуру встретился с Сарой в Хиро́о. Там, в маленьком бистро на краю жилого квартала, они заказали еду, и он рассказал ей о своих встречах с бывшими друзьями в Нагое. Заказ несли очень долго, но Сара слушала Цкуру внимательно, не отвлекаясь. И лишь иногда кое-что уточняла.