— Кажется, я видела некоторые на надгробиях. Нужно завтра сходить на кладбище и поискать имя Эмили, стоящее рядом с одной из этих фамилий.

На губах Селии заиграла хитрая улыбка.

— А пошли прямо сейчас?

Тейлор не поверила своим ушам.

— Сейчас? В темноте? Уже почти девять.

— Охотиться за призраками лучше всего ночью, — объяснила Селия. — В темноте. Именно тогда призраки и появляются. Такой час зла. Существуют разные мнения об оптимальном времени для охоты. Некоторые называют закат, другие предпочитают девять вечера, третьи выбирают полночь. Но есть и те, кто всегда охотится в три часа ночи, потому что в это время распяли Иисуса.

— Хватит забивать нам головы, — бормочу я.

— Тейлор задала вопрос. Я отвечаю. Мы должны учесть все эти факторы.

Тейлор потянулась за своей сумкой.

— Слишком много информации. Сразу не запомнить.

Селия взяла список фамилий и три фонаря из коробки с новым оборудованием. Раздав нам по фонарю, она скомандовала:

— Следуйте за мной.

— А твои родители нас не услышат? — спросила я.

Селия пожала плечами.

— Папа телевизор в кабинете смотрит, а мама давно отключилась от своих таблеток. Если Шимус не залает, никто нашего ухода не заметит. Оставим телевизор включенным, и они точно сюда не зайдут.

Тейлор убрала волосы в хвост и перекинула через плечо ремешок фотоаппарата.

— Я готова.

— Что ж, вперед, охотники!

Я с улыбкой подмигиваю Селии.

— Надеюсь, все пройдет удачно.

Покинув дворец Николс, мы пошли по темному городу к старому кладбищу. Пока все нормально. Никаких странных ощущений, видений и фантомных болей. Как ни странно, Тейлор совсем не боится. Ребекка Азоф сильно ошибалась, назвав ее Барби. Я, кстати, тоже, ведь мое первое впечатление о ней было примерно таким же. Барби в это время сидят дома, красят ногти и шастают по сайту Sephora.com в поисках новых косметических средств. Вряд ли они согласились бы надеть кроссовки и пойти ночью на старое заброшенное кладбище.

— Осторожно, Тейлор, — прошептала Селия, первой перебравшись через железный забор.

— Подержи мою камеру.

Поймав серый чехол, Селия опустила его на землю. Затем она помогла Тейлор перебраться на другую сторону.

— Давай, Кендалл. Это легко.

Ага. Легко. Последний раз я проделывала такое в восьмом классе. Мы с Дженни Ино забрались на чердак ее дома, потому что из чердачного окна видно комнату Уокера Питтмана — нашего тогдашнего главного «секс-символа». Тогда все кончилось приступом аллергии на пыль и носовым кровотечением, вызванным случайной встречей моего носа с локтем Дженни. Для двух девочек с биноклями, как оказалось, на том чердаке места не было.

Мне удается перебраться на другую сторону без особых происшествий. Я слышала звук рвущейся ткани, но это старые джинсы, так что нет причин для беспокойства. Зажав в руке бабушкин кулон, я присоединяюсь к подругам.

Лучи наших фонарей скрещиваются как мечи на поле битвы. Луна заливает старые могилы сине-серым светом. Тейлор идет следом за Селией и все фотографирует. Я крепко держу ИЭМП, внимательно наблюдая за поведением индикатора, показывающего силу энергетического всплеска.

Мы быстро нашли Хинкли, Ричардсов и Баррингтона.

— Никого по имени Эмили, — замечает Селия.

Она указывает на мостик, у которого я видела солдат северян — точнее, эхо, оставленное ими.

— Нужно спуститься с холма.

— А это не слишком опасно? — спросила Тейлор. — Не то, что я боюсь, просто… Tout a fait 1е contraire.

Я начинаю что-то чувствовать. Индикатор ИЭМП мигает красным.

— Селия…

— Секунду.

— Иди сюда. Быстро.

Даже в темноте видно, насколько она возбуждена.

— Индикатор зашкаливает! Круто!

— Что это значит? — интересуется Тейлор, ослепляя меня очередной вспышкой.

Селия показывает ей прибор.

— Он измеряет силу электромагнитной энергии. Подобные энергетические всплески возникают, когда духи пытаются каким-то образом проявить себя.

Тейлор смотрит на меня.

— Что ты чувствуешь, Кендалл?

У меня ком в горле. Я зажмуриваюсь.

— Поговори со мной, — просит Селия.

Ее голос сейчас очень напоминает мамин.

— Просто скажи, что с тобой происходит. Тейлор, снимай все вокруг Кендалл.

Я вытягиваю перед собой руки. Они жутко дрожат.

— Ты видишь?

— Да, — отвечает Селия.

— Здесь столько всего происходит.

Я кожей чувствую вспышки фотоаппарата. У меня снова колет пальцы.

— Губы онемели. Меня окружает мощная энергия. В районе колен.

Селия опускает ИЭМП, и индикатор зашкаливает еще сильнее.

— Кто-то очень хочет, чтобы о нем узнали, — бормочет она.

Онемение усиливается. Такое ощущение, будто у меня разом вырывают все зубы. Я понимаю, что мое лицо никуда не делось, но все равно ощупываю его. И ничего не чувствую. Звон в ушах — словно постоянно повторяющийся вопрос. Только я не знаю ответа, а звон все не проходит.

— Говори со мной, Кендалл.

Селии удается сохранять спокойствие.

— Сильная, очень сильная энергия. Как разряды статического электричества, только в сотни раз сильнее.

— Отличное описание, — замечает Тейлор. — Мне переходить на инфракрасную съемку?

— Давай.

Снова повернувшись ко мне, Селия спрашивает:

— Духи вокруг нас?

Я киваю.

— Тебе нужен кулон?

— Пока нет.

Говорить больно, а грудь сжимает какая-то ужасная серая пустота. Серая, как наш кот Смоки, которого задавил грузовик, когда он выбежал из дома. На меня волнами накатывает печаль. Я больше не могу контролировать собственное дыхание.

— Здесь… здесь… столько… столько… печали, — с огромным трудом шепчу я.

Щелк. Щелк. Щелк.

Я стараюсь не обращать внимания на звуки фотоаппарата Тейлор, сосредоточиваясь на душевной боли и физических страданиях. Но все эти ощущения слишком сильны. Они сдавливают меня своими кривыми уродливыми пальцами.

Медленно открыв глаза, я их вижу. Они повсюду. Парят над всем кладбищем.

— Вот черт!

— Что? — спрашивает Селия.

Щелк. Щелк. Щелк.

Я прижимаю кулак к груди.