— Детка, без антенны твой кораблик можно позвать, только если он болтается на орбите, а для того, чтобы вызвать его с Зена… Он ведь на Зене, не так ли?

Элеонора кивнула.

— Вот чтобы достать его оттуда, нужна хорошая гравитационная антенна.

— На «Эльсидоре» ее нет? — упавшим голосом спросила Элеонора.

— Нет. Это довольно дорогая игрушка. С ее помощью можно разговаривать со всей Галактикой. Жак собирался купить ее после нападения на Тарок.

— А заменить ее можно? — поинтересовался Виктор.

— Молодец, мыслишь по-русски! Конечно, можно. Представь себе пирамиду Хеопса, это и есть примитивная гравитационная антенна без использования чудесных свойств гравитрона.

— Прекрасно, осталось только найти несколько тысяч невольников, которые лет за сорок нам ее построят! — подвела итог Элька. — А что ты говорил насчет холодильника?

Дэн осторожно отхлебнул горячий бульон из большой белой кружки.

— На «Эльсидоре» есть прекрасная морозильная установка. За две минуты дает абсолютный ноль по всему объему. Этого вполне достаточно, чтобы избежать кристаллизации воды и разрушения клеток замораживаемого организма. Машинка очень хорошая: встроенный ядерный реактор, гарантия на пять тысяч лет непрерывной работы, все трубки и провода — золотые. Делалось это чудо для полетов к другим галактикам на ракете с химическим двигателем. — Дэн принялся вылавливать из остатков бульона кусочки засушенных овощей. — Хозяин выменял этот холодильник на поломанный луппер. Удачная была сделка. Мы хранили в нем мясо, и оно никогда не портилось.

— Жак — не мясо! — обиделась Элеонора.

— В философском смысле, безусловно, не мясо, но в медицинском…

— Пошел ты знаешь куда?

— Уже иду. Ты дослушай, прежде чем посылать. Однажды я совершенно случайно запер в этом холодильнике своего кота. Он забрался туда, когда я доставал продукты для камбуза, а этот хитрюга, пока я не видел, полез тырить рыбу. Температура там была не очень низкая, я ее довел до плюс пяти, перед тем как открыть дверь. А когда закрывал, не заметил внутри кота, и он замерз с селедочной головой в зубах. Заморозился дотвердокаменного состояния, хоть на полочку ставь в виде сувенира. Симпатичная скульптурка получилась, натуралистическая. Яуж думал: конец кошаку — отправился он в свой кошачий рай. Ан нет! Доктор откачал. Так что, я думаю, и с ребятами выйдет то же самое. Если, конечно…

— Доктор мог бы нам сейчас помочь? — прервала Элеонора разглагольствования однорукого.

— Без вопросов! Только его самого перед этим надо оживить.

— Может, попробуем? — неуверенно спросил Виктор.

Дэн пододвинул к себе нетронутую Элькину миску и вопросительно поднял брови. Элеонора кивнула, и он занялся поглощением второй порции жиденькой корабельной похлебки.

— Попробовать, конечно, можно, и в медпункте наверняка есть все необходимые препараты, — прочавкал Дэн, стирая культей суп с подбородка. — Но я не знаю, какие именно лекарства нужно применять, а в гридерских справочниках сам черт мозги вывихнет. По-моему, рисковать не стоит — угробим айболита.

— Ты меня убедил, — поддержал его Виктор. — Зачем нам лишний покойник?

— Мое мнение, похоже, никого не интересует, — возмутилась Элька. — Вы — перестраховщики. Вы просто трусите. Нужно использовать любой шанс!

— Пока мы будем разгадывать головоломки в медицинских гроссбухах — все умрут, — веско произнес Дэн и отодвинул опустошенную посуду. — Кстати, ты зря отказываешься от еды. Нормальное пищеварение гарантирует ясность мысли.

— Козел! — выкрикнула Эля.

— Вот-вот, я про это и говорю. Ты утратила чувство реальности. Можешь ты понять, что твой Жак — жив и у него сейчас гораздо больше шансов остаться в том же состоянии, чем несколько часов назад.

— Головой понимаю. Сердцем — нет.

— Интеллектуальная мощь сердечной мышцы — это отдельный разговор. Мыслить надо нервными клетками. — Дэн поднялся из-за стола и потер руки. — Итак, господа, приступим к печальному обряду погребе…

Злобный взгляд Элеоноры заставил его замолчать на полуслове, и Дэн торопливо поправился:

— К замораживанию, я хотел сказать.

Оговорка Дэна попала точно в цель. То, чем они занимались, больше всего походило именно на похороны погибших воинов. Трое выживших после кровавого побоища друзей обстоятельно прочесывали темные коридоры, выискивая бесчувственные тела, вслушивались в слабые биения их сердец, отделяли живых от мертвых. Даже бравый оптимизм Дэна пожух и испарился, когда они принесли к внешнему шлюзу четвертого покойника. Психотронную атаку и жесткую посадку пережили не все, но холодные и закоченевшие тела погибших мало чем отличались от тел условно живых, которые они складывали в холодильной камере, среди висящих на крюках коровьих туш.

Двух человек найти так и не удалось. Имперцы, по-видимому, освободили из карцера капитана Керина, и он погиб на взорванном крейсере. Матрос Лукаш затерялся где-то в корабельных лабиринтах, и утомительные многочасовые поиски ничего не дали. Когда физические и моральные силы спасателей были исчерпаны, все трое собрались в холодильнике. Элеонора зачем-то принесла теплое одеяло, немного потоптавшись среди неподвижных и равнодушных ко всему окружающему тел, она смущенно накрыла Жака.

— Надеюсь, так тебе будет не очень холодно, родной мой, — тихо прошептала девушка и поцеловала любимого в губы. Она не видела, как Дэн повертел пальцем у виска, и спокойно продолжила: — Спи спокойно. Я обязательно вернусь и разбужу тебя. Клянусь, что, пока я жива, с тобой ничего не случится.

Глаза Элеоноры были сухи. Ночью она выплакала все слезы. Бросив последний взгляд на Жака, девушка решительно повернулась и вышла из морозильной камеры, на полу которой нашел приют почти весь экипаж несчастной «Эльсидоры», почти все, кто выжил после штурма тарокских рудников.

Дэн захлопнул дверь холодильника, и Элеонора услышала в этом звуке грохот опускаемой на могилу тяжелой плиты.

— Смотрите внимательно, — провозгласил Дэн вместо надгробной речи, — неизвестно, кто из нас доживет до того времени, когда можно будет наконец открыть эту морозилку. Большую рукоятку нужно повернуть до упора вправо. — Лицо однорукого покраснело от напряжения. — Туго идет, зараза!

— Вот так! Ждем пять минут, — он перевел дыхание, — если нет часов, то досчитайте до трехсот.

В полной тишине томительно капали минуты. Шепот Дэна, отсчитывающего время, был нестерпим, как шорох комьев земли по крышке гроба. «Это происходит не со мной, — думал Виктор, закусив нижнюю губу. — Я маленький человек, немножко инженер, немножко счетовод, немножко раб. Я не хочу оставлять после себя могилы друзей и врагов. Я не хочу убивать и спасать, не хочу участвовать в этом кошмаре».

— Теперь ставим экономичный режим. — Дэн передвинул влево торчащий из стены ржавый штырь. — Там внутри сейчас минус сто девяносто градусов по старику Цельсию. При разморозке эту же ручку повернуть влево и открыть дверь. Всем ясно?