По приказу хана половина орды выступила на Рязань, а остальная рассыпалась по всему княжеству: «И стал воевать Рязанскую землю, веля убивать, рубить и жечь без милости. И град Пронск, и град Бел, и Ижеславец разорил до основания и всех людей побил без милосердия. И текла кровь христианская, как река сильная, грех ради наших» («Повесть о разорении Рязани Батыем»). Белгород с Ижеславлем были стерты с лица земли и больше никогда не возродились, Пронск взят в осаду, а Переславль-Рязанский сожжен. Отряды степняков подошли к Зарайску и появились в окрестностях Ростиславля, десятки сел и погостов были опустошены степной саранчой, и те, кому удалось укрыться в холодных и заваленных снегом лесах, должны были считать это великим счастьем. Но самой главной бедой оказалось то, что возглавить оборону Рязанской земли в этот момент было некому — все князья погибли в битве с ордой, Олег Красный томился в плену, а Ингварь Ингваревич отсиживался в далеком Чернигове. Каждый житель княжества оказался предоставлен своей судьбе, и у большинства она оказалось страшной, поскольку выбор был невелик — либо погибнуть от кривой монгольской сабли, либо попасть в плен. В результате стремительных рейдов и облав было захвачено большое количество пленных, которых сгоняли под стены Рязани и Пронска. А вот до Мурома в этот раз Батыевы руки не дотянулись, поскольку он лежал несколько в стороне от главного маршрута вторжения, но хан прекрасно помнил, что такой город есть, и со временем планировал заняться им всерьез. Но это будет потом, а сейчас перед ханом стояли две задачи, которые требовали немедленного решения, — Рязань и Пронск. В отличие от стольного града княжества Пронск, хоть и считался городом-крепостью, не был так сильно укреплен, его оборонительные сооружения не были столь мощными, как в Рязани, да и количество жителей было гораздо меньше. И потому он вряд ли мог продержаться больше двух дней, особенно учитывая тот факт, что князя в городе не было, а соответственно, не было и дружины. После взятия и разгрома этого города монголы двинулись под Рязань, на соединение с главной ордой.

* * *

Стольный город земли рязанской был осажден 16 декабря 1237 г., в день памяти пророка святого Аггея. Дружинников, которых оставил князь Юрий для охраны своей семьи, было немного, зато очень велико было число беженцев из окрестных сел, которые надеялись укрыться за рязанскими стенами. Руководивший обороной воевода вооружил всех, способных держать в руках оружие, включая стариков и подростков, жителей делили на десятки и сотни, во главе которых ставили имевших боевой опыт гридней, и за каждым отрядом закрепили свой участок стены. Княжеские оружейные были очищены, на площади перед собором с возов раздавали мечи, копья, секиры и прочее воинское снаряжение. Сотни жителей города, стоя на городских валах и стенах, поливали их водой, превращая в неприступные ледяные горы, где монгольская пехота поломает свои ноги. Орду ждали, и потому, когда примчавшийся разведчик сообщил, что степняки уже на подходе к городу, паники не было — спешно закрыв городские ворота, их стали закладывать камнем, опасаясь вражеских таранов. Сразу же ударили в набат, извещая о том, что беда, которую ждали, пришла, и густой, протяжный голос колокола поплыл над древней Рязанью, окрестными селами и засыпанными снегом лесами. Горожане и крестьяне, хватая оружие, бежали на городские валы, занимали места на башнях и городницах, под чанами со смолой и кипятком разводили костры, поднимали наверх связки стрел и сулиц. Груды камней и бревен высились на боевых площадках, вдоль частокола, который шел по гребню стены, встали сотни лучников, а личная дружина воеводы расположилась на площади у Спасского собора как резерв.

На что они надеялись? Прежде всего на мощнейшие укрепления Рязани, которые были очень внушительны, а также на то, что, возможно, придут на помощь князь Роман Коломенский и суздальцы. Город Рязань был расположен очень удобно — на обрывистом берегу Оки, что делало штурм с этой стороны практически невозможным, поскольку летом река представляла серьезную преграду, а зимой крутые прибрежные откосы не давали возможности организовать штурм. А вот со стороны поля город был защищен глубоким рвом и могучими земляными валами, от 8 до 10 м в высоту, на которых стояли мощные дубовые стены и башни. Сами стены представляли рубленые клети, наполненные плотно утрамбованной землей и камнями, а сами башни (вежи) были немного выдвинуты за линию стен с целью обстрела штурмующих с фланга и покрыты четырехскатной кровлей. Был в Рязани и свой небольшой Детинец, возвышавшийся над остальным городом, где находились княжеские хоромы, а также терема бояр и воевод. Общий периметр главной линии обороны достигал 3,5 км, что ввиду немногочисленности профессиональных воинов делало защиту укреплений затруднительной, но тут на помощь пришли зима и погодные условия. Залив на морозе городские укрепления водой, рязанцы сделали их практически недоступными для вражеской пехоты, и покрытые ледяной коркой валы и стены ярко блестели в лучах зимнего солнца. Очевидно, этот блеск и ввел в смущение монгольского хана, который никогда не видел чего-либо подобного — что ж, рязанцы его удивили, теперь его очередь их удивить.

Очевидно, хан по своему обычаю предложил защитникам сдаться на его милость, но о том, что такое милость Батыева, люди были наслышаны, а потому получил степной владыка решительный отказ, после чего развил весьма бурную деятельность. По его приказу тысячи пленников стали окружать осажденную Рязань частоколом, лишая защитников любой возможности побега и спасения из города — лишь со стороны Оки никто ничего не огораживал, но там постоянно находились монгольские разъезды. Одновременно разбирались на бревна для осадных машин дома в ближайших деревнях и селах, из лесов потащили поваленные стволы деревьев, вязали и сколачивали сотни лестниц, а тем временем конные лучники подъезжали на расстояние выстрела к валам и посылали стрелы в толпившихся на стенах защитников. Но хан не хотел терять ни минуты драгоценного времени — он прекрасно понимал, что настоящих войск в городе нет, а на укреплениях стоят с оружием в руках лишь крестьяне да вчерашние ремесленники, торговцы, мастеровые и прочий не военный люд. И потому распорядился, что как только будут изготовлены осадные лестницы, сразу же идти на приступ, который не прекращать ни на час — пусть тумены атакуют по очереди. Очевидно, что именно исходя из соображений того, что ему противостоит всего лишь городское ополчение, Батый отказался от массированного применения камнеметов и других метательных орудий, резонно рассудив, что на заснеженных просторах Руси ему негде будет пополнить запасы каменных ядер и глыб, а также зажигательной смеси. Все это он решил держать про запас и использовать в крайнем случае, а пока положиться лишь на огромный численный перевес да воинское мастерство своих нукеров.

* * *

Приступ начался под вечер 16 декабря и с тех пор не прекращался ни на минуту в течение пяти дней. Сначала монгольские всадники волна за волной подъезжали к городским укреплениям и пытались, засыпав горожан стрелами, прогнать их со стен. В ответ их самих стали поражать из луков и самострелов, а сами защитники укрывались за идущим по краю городниц деревянным частоколом из дубовых стояков. Тысячи спешившихся нукеров посылали зажженные стрелы в город, пытаясь вызвать пожары, но женщинам и детям пока удавалось справляться с этой напастью — их либо заливали водой, либо забрасывали снегом. А потом загрохотали монгольские барабаны, и орда ринулась штурмовать стены, наступая со всех сторон, кроме реки. Быстро завалив ров громадными вязанками хвороста, ханские воины полезли на вал — одни ударами топоров вырубали в ледяной корке ступени, другие, бросив на крутые склоны лестницы, быстро карабкались наверх, таща за собой другие, чтобы по ним уже подняться на стены. На столпившихся у подножия стен и башен монголов, а также на тех, кто карабкался на вал, сверху полились смола и кипяток, полетели камни, бревна и глыбы льда, русские ратники сбивали степняков стрелами и сулицами. Лестницы, на которых гроздьями висели ханские нукеры, длинными рогатками отталкивали от стен или кидали на них тяжелые бревна, после чего они с треском ломались, и кочевники кувырком летели с вала в ров, где их топтали ноги соотечественников, идущих на штурм. Тех же багатуров, которым удалось добраться до верха частокола, кололи рогатинами, рубили мечами и топорами, резали засапожными ножами. Рязанцы отразили страшный монгольский натиск, и штурмующие отхлынули, но защитники даже порадоваться не успели — на приступ шли свежие тумены, и даже на отдых у русских уже не было времени.