— И поэтому вы дали группе басмачей уйти.

— Даже если они попадут в древний город, миновав все ловушки, они не вернутся. Они узнают секреты, и те навсегда останутся с ними.

— Ну а мне-то что делать?

— На рассвете я еще раз осмотрю твою рану, а потом ты отправишься за своими врагами и проследишь, чтобы ни один из них не ушел.

— А дальше?

— Ты доберешься до города Старцев и закроешь врата…

— И?

— Дальше судьба твоя мне неведома.

— Послушайте, Григорий Арсеньевич, вы сами-то не устали играть в эту игру: пойди туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что…

Но старик не стал слушать Василия. Сделав несколько шагов, он рухнул на походный стул, на котором раньше восседал Хасан, и затих. Глаза его вновь стали глазами обычного человека. Только теперь дервиш смотрел в пустоту перед собой. Василий несколько раз окликнул его, дернул за рукав, но все было бесполезно: или старик был мертв, или впал в глубокую кому.

И что дальше? Василий замер, потом поежился, огляделся и вновь принялся за саквояж немца. Как сказал старик: «на рассвете я еще раз осмотрю твою рану». Выходит, на рассвете он должен очнуться, и они еще раз побеседуют. А потом…

Ладно. Подхватив со стола флягу, Василий глотнул воды, хотел было положить флягу назад, но, передумав, повесил ее себе на пояс… Наконец саквояж поддался. Однако внутри не оказалось ничего интересного, никаких бумаг, лишь несвежее нижнее белье и пара обойм. В первый момент Василий обрадовался этой находке, но тут же выяснилось, что эти обоймы не подходят ни к одному из его пистолетов, и более того, пули другого калибра.

Больше никакого оружия Василий в палатке не нашел, точно так же как не было с собой у Хека никаких бумаг. Однако в любом случае перед походом по древней дороге следовало и запастись провиантом, и пополнить боевой запас. Девять пуль против всех чудовищ пустыни? Не смешно. А ведь Василий и представить себе не мог, что ждет его в городе мертвых.

Нужно было осмотреть и остальные две палатки. Прихватив с собой одну из горящих ламп, Василий вышел к костру и… вновь был удивлен. Он чувствовал, что воздух стал холодным, только ему холодно не было. «Может, это иммунитет? — подумал оперативник. — Как там у древних? Если приучить свой организм к змеиному яду, то когда тебя решат отравить, яд не подействует. Может, тут всему виной экспедиция в Антарктиду. Там-то я от души намерзся».

Василий обшарил обе палатки. Нигде ни тел, ни оружия, словно и то и другое корова языком слизнула. Бесцельно побродив по лагерю, Василий все же заставил себя собрать мешок с запасом пищи, а потом сел у костра в ожидании рассвета. Однако, прежде чем отправляться в Гоцлар, нужно было поговорить со стариком, серьезно поговорить. К тому же… нога. С костылем он далеко не уйдет — это Василий отлично понимал. Значит, нужно или ногу долечить, или коня раздобыть. Но пулевые раны за два дня не заживают… хотя, если тут замешана медицина Древних, то все возможно. — Обуреваемый такими мыслями, Василий и не заметил, как уснул. И в этот раз — крепким, здоровым сном без всяких видений и разговоров.

* * *

По пробуждении Василий ощутил неприятное пощипывание в раненой ноге.

С трудом разлепив веки, он с недоумением уставился на старика, который уже размотал все бинты и втирал в ногу Василия целебную мазь. Оперативник чуть приподнялся на локтях, пытаясь заглянуть в глаза старика. Кто это был сейчас: дервиш из банды Хасана или Григорий Арсеньевич, на время вселившийся в чужое тело?

— Лежи спокойно! — проворчал старик знакомым голосом, и Василий сразу понял, с кем он вновь имеет дело.

— Но мне кажется, что полная антисанитария…

— Кажется, креститься надо, — фыркнул старик. — Лучше не дергайся, не мешай.

Какое-то время Василий не двигался, лежал, иногда кривясь от боли.

— Вы, Григорий Арсеньевич, лучше расскажите, куда все подевались и что тут за стрельба была?

— Тебе лучше не знать. Спящий не хочет, чтобы люди раскрыли секреты, которые им знать не стоит. Вот старик и «присматривал» за бандитами.

Василий дернулся.

— Еще один Слуга Ктулху?

— Не совсем.

— Слуги Ктулху… Новопосвященные, существа не стабильные, — вздохнул старик, продолжая обрабатывать ногу Василия. — Помнишь, что случилось на корабле?

— Вы про горничную, которая стала людей убивать?

— И про горничную, и про комиссара нашего. Новопосвященные существа полубезумные. Осознание того, кем они были раньше, не дает им покоя…

— Как это?

— Слуги Ктулху — иная раса, имеющая иные, отличные от человеческих, законы, иную мораль, иные взгляды. Сейчас, наблюдая их вблизи, живя среди них, я убеждаюсь в этом все больше и больше. Но одно дело быть с рождения существом определенного вида, и совсем другое — стать новообращенным. Это, знаешь ли, слишком большой шок. Вот поэтому наш комиссар и «зажевала» ту горничную, а горничная, девушка с еще более слабой психикой, накинулась на постояльцев. Все очень просто, Василек, ты и сам мог бы до всего этого дойти.

— Ну а от меня-то что требуется?

— Делай то, что приказало тебе начальство. Доберись до Гоцлара и закрой Врата. И помни о ловушках. Ты о них должен был в моем дневнике прочесть.

— Да там не описания, а загадки сплошные.

— Припрет, разгадаешь… Врата закроешь и после этого можешь спокойно передавать координаты города своим командирам.

— Врата…

— Слишком долго объяснять, и слишком много энергии я трачу на этот разговор. Ты думаешь, это так просто, находясь на другом конце земного шара, управлять мертвецом?

— И все же у меня есть несколько вопросов… И самый главный, как я с раненой ногой…

— Когда я закончу, ты сможешь ходить и боли не будешь чувствовать.

— Нога заживет?

— Скажем так… У тебя будет около месяца. На это время рана как бы заморозится. После чего тебе придется пройти обычный курс лечения. В общем, ничего страшного. В случае осложнений я постараюсь помочь. Видишь ли, если бы в этих краях были нужные ингредиенты, я бы вылечил тебя точно так же, как вылечили тебя тогда в Антарктиде.

— Второй вопрос: оружие?

Старик закончил втирать мазь и начал снова накручивать тряпки на рану.

— Хорошо…

— И все же… что случилось с бандитами в лагере?

— Шогготы.

— Но трупы?

Однако старик ничего не ответил. Он неожиданно дернулся всем телом, потом выгнулся. С уст его сорвался странный стон, после чего он бесформенным кулем осел на землю.

— Вот и поговорили, — пробормотал Василий, вновь приподнявшись на локтях.

Старик, точнее труп, лежал на песке у ног оперуполномоченного.