В голове Руслана пронеслось множество мыслей. Первым и самым большим желанием было просто поднять руку и выстрелить в напавшего на него врага из нагана. В упор, несколько раз, с ненавистью! Но тогда услышат не только товарищи, но и другие немцы, а их в доме, похоже, немало. А если они первыми сумеют открыть огонь?

Руслан перехватил занесенную над ним руку с ножом, локтем снизу вверх ударил немца в челюсть, а потом, продолжая стискивать его запястье, коротко ударил сбоку рукоятью нагана в висок. Немец обмяк и повалился на камни. Омаев придержал его тело, чтобы не наделать шума, потом осмотрелся.

Еще одна дверь в задней стене. И голоса. Люди, находящиеся там, не могли не слышать шум схватки. А это значит, что в любую секунду оттуда может появиться враг. Размышлять было некогда. Кровь закипела в жилах горца. Перед глазами промелькнул родной аул, плачущие женщины, провожавшие мужчин на войну, лицо Людмилы во время их последнего прощания, лицо, которое он уже никогда не увидит.

Омаев бросился к двери, держа в левой руке револьвер, а в правой нож убитого немца. Он оказался прав: в дверном проеме стоял немец в такой же куртке, как и предыдущий. Он держал в руках автомат и явно не ожидал увидеть чужака. Ударом ноги танкист отбил в сторону ствол «шмайсера», поднырнул под руку немца, нанес удар ножом в бедро, а когда его противник со стоном согнулся, Руслан всадил ему нож в горло, потому что боялся, что одним ударом не сможет пробить куртку и армейский китель.

Немец хрипел, захлебываясь кровью, а Омаев прижимал его плечом к стене, не давая упасть. У противоположной стены стояли еще двое немцев. Один в такой же куртке, как и двое предыдущих, третий с плетеными офицерскими погонами на шинели. Оба держали в руках автоматы. Омаев прицелился в них, прикрываясь телом их товарища. Немцы явно не понимали, что происходит, кто и в каком количестве на них напал.

Танкист медленно отвел ствол нагана в сторону и выстрелил два раза в стену рядом с немцем в куртке. Второй, одетый в шинель, что-то сказал своему товарищу, тот уныло кивнул, и они оба бросили оружие на пол. А через несколько секунд в комнату вбежали танкисты во главе с Соколовым.

— Ты что? — крикнул лейтенант на радиста. — Не мог нас позвать! Один решил со всеми расправиться! Жить надоело?

Логунов и Бочкин с пистолетами в руках повернули немцев лицом к стене, обыскали. У одного документов при себе не оказалось. У другого в кармане нашли офицерское удостоверение на имя обер-лейтенанта Клауса Валленберга. Обыскивавший поверженных немцев Логунов шепнул Соколову, что документов нет ни у кого, а первый, что лежал у самого выхода, еще жив. Он его связал и оттащил под охрану Бабенко к танку.

— Кто вы? — строго спросил Соколов по-немецки.

Двое немцев молчали, глядя на своего мертвого товарища в луже крови. Наверное, та скорость и сноровка, с которой чеченец расправился с ним, произвели на гитлеровцев сильное впечатление.

— Суда по вашим курткам, — Соколов кивнул на первого немца, — вы из подразделения горных стрелков или десантников? И документов при себе не имеете. Значит, вы со специальным заданием в городе. А вы, обер-лейтенант, вы как попали в их компанию, да еще с документами? Не успели уйти из города?

Немцы молчали. Судя по напряженным лицам, они просто не до конца осознали, в какую ситуацию попали и что их ждет. Вряд ли они могут надеяться на снисхождение русских. Приказав охранять пленных, Соколов побежал к танку. Омаев по дороге рассказал, что произошло и почему он не стал поднимать шум, а решил действовать сам. Алексей остановился и уставился на радиста.

— Ты серьезно? Когда тебе там размышлять-то было? Ладно, Руслан, прости, что накричал на тебя, не разобравшись. Правда, только за тебя боялся, потому и разозлился. Спасибо тебе за мужество и находчивость.

Связавшись по рации с Лацисом, Алексей доложил, что радиотелеграфист-пулеметчик Омаев в одиночку задержал группу немецких диверсантов. В результате боестолкновения, один диверсант убит, один ранен, а двое взяты в плен живыми. Буквально через десять минут к месту событий подъехали два бронеавтомобиля и грузовик с автоматчиками Позднякова.

— Где они? — спросил Лацис, открывая бронированную дверь автомобиля.

— Там, в подвале, под охраной, — ответил Соколов. — Я не стал их выводить, чтобы не увидел кто из местных. Вдруг у них сообщники или осведомители поблизости. Один раненый и без сознания. Мы его перевязали и возле танка положили пока. Брезентом накрыли.

— Соображаешь, — кивнул майор и повернулся к Позднякову. — Давай, подгони грузовик задом прямо к дому и быстро немцев в кузов и брезент сзади опусти. Убитого тоже туда. И место там осмотри хорошенько. Ты знаешь, что искать, если это диверсанты.

— Есть, — козырнул старший лейтенант и побежал к своим солдатам. — К машине! Седоков, возьми пятерых и за мной, Лукьяненко, подгони машину задним бортом ко входу, борт опусти. Оцепить дом и — внимательнее, могут быть другие диверсанты. Одну бронемашину разверни, чтобы простреливалась улица, а вторую нацель на дом. Соколов, показывай свою добычу!

Было видно, что Поздняков оживлен не в меру. Надеялся на новые сведения, которые помогут в розысках снарядов? Просто оживлен, потому что появился враг. Или он сильно нервничает и пытается это скрыть. Вон, даже сопливому младшему лейтенанту-танкисту и тому повезло на диверсантов наткнуться и взять их в плен. А командир разведроты который день не может дать результата.

Алексей с разведчиками вошли в подъезд. Он начал рассказывать, где произошла первая схватка и где они нашли оглушенного ударом немца. Место второй схватки Поздняков увидел сам. Немец с окровавленной ногой и торчащим из горла десантным ножом. Куртка на груди у него тоже была вся в крови. Пришлось объяснять, что они обыскивали убитого и раненого. А заодно и вот этих двоих, которые стоят лицом к стене под дулами автоматов.

— Вели им повернуться, — попросил Поздняков и стал разглядывать пленных. — А тебе не кажется, Алексей, что эти птички не из одной стаи?

— Не знаю, — пожал Соколов плечами. — Могли быть из разных подразделений, прибились один к другому, когда не успели удрать из города. Мы можем и танкиста тут найти, и повара. Мало ли.

— Ладно, разберемся. Седоков! Обыщи этих гавриков хорошенько и в машину. Здесь все осмотрите, может, тайник есть или что из важных документов спрятали. Что они тут делали, интересно мне знать. Если жили, то должны быть признаки ночлега, следы еды. Осмотрите здесь, а потом наверх, весь дом надо проверить.

— Они могли куда-то пробираться, а здесь просто спрятались, когда мы подъехали на танке, — предположил Соколов.

— Могли, но предполагать надо все, в том числе и наличие тайника. Веди их, Седоков.

Немцев стали подталкивать автоматами в спину, и когда они проходили мимо Соколова, обер-лейтенант в шинели неожиданно спросил у него по-немецки:

— Наш четвертый тоже убит?

Соколов опешил, уставившись на немца. Разведчики, подталкивая стволами в спину, вывели пленных наружу. Поздняков подошел к танкисту и кивнул вслед немцам.