Но это будет завтра. И думать обо всем я буду не сейчас. Потом, позже.

Прогнувшись в спине, по наитию вильнула попкой, тут же услышала за собой гортанный рык и почувствовала медленное скольжение пальца по влажным губкам, сменяющееся проникновением бархатной головки члена, а затем глубокий единый толчок.

Кажется, я заскулила, не справившись с охватившими чувствами наполненности и единения. Правильного единения.

— Наконец-то, моя. Полностью и единолично, моя! — рычал, кажется, свихнувшийся мужчина, вколачиваясь в мое податливое, постанывающее от острых ощущений тело мощными толчками.

Он потянул меня за руки, не переставая вбиваться и заставляя подняться на коленях и повиснуть.

Бернар, фиксируя меня месте и удерживая мой и свой вес, таранил мое тело, утробно рыча, я же от него не отставала, постанывая от всепоглощающего удовольствия и некого душевного освобождения.

Мужчина перехватил меня под живот, прижал к своему телу и опустил руку между разведенных бедер, поигрывая с чувствительной клитором. А я откинулась на плечо, полностью и безоговорочно принимая все, что он делает со мной. Все, что дает мне. И спустя недолгое время не выдержала, закричав от нахлынувшего неизведанного и охватывающего каждую частику моего тела чувства.

Утробное рычание удовольствия и освобождения Бера вторило моему крику. Изливаясь во мне, мужчина больно прикусил мое плечо, но я даже толком и не успела отреагировать, находясь во вспышке усилившегося блаженства.

Излившись, он рухнул рядом с тяжело дышащей мной и молча придвинул ближе, обнимая.

Положив голову на его плечо, прикрыла глаза, выравнивая дыхание.

Возбуждение, как и истома, постепенно сходило, а вот трезвый рассудок потихоньку возвращался, как и понимание, что я сейчас натворила. Однако, в то же время я понимала еще кое-что.

То, что сейчас со мной происходило, не было нормальным в понимании человеческого социума. И если я не сошла с ума, а я не сошла с ума, то кто-то задолжал мне крупные объяснения.

Резко распахнув глаза, медленно повернула голову, сталкиваясь с внимательными, изучающими и настороженными уже светло-янтарными глазами.

И эта настороженность мистера Чертова карамель придала мне сил. А значит, все же то, что сейчас происходило, явно за гранью.

Вдохнув полной грудью воздух с примесью жаркого качественного секса, выдохнула:

— Какого хрена сейчас произошло, Бьорн?!

Бернар

Лена отодвинулась так, чтобы видеть мои глаза, напряженно замерла, ожидая честного ответа. И я не мог поступить иначе. После всего, что сейчас случилось. После закрепления связи я задолжал ей правду.

Именно этого я и опасался. Она еще не была готова узнать ни обо мне, ни о своей сущности, из-за которой, по сути, все и случилось. Но также подобного и следовало ожидать. И я, признаться, боялся. Боялся, что после того, как все объясню, по крайней мере постараюсь, ее потеряю.

Потеряю свою маленькую, недоверчивую и такую внешне сильную, но внутри хрупкую и одинокую пару.

Придя в ее номер, я совершенно не ожидал, что у Лены на почве скорее всего эмоционального перенапряжения, приправленного некой стопроцентно не обоснованной ревностью, проснется инстинкт. И ее не совсем человеческая кровь даст о себе знать.

К кому она ревновала, остается загадкой. Но точно меня. Потому как кровный инстинкт мог сработать только на пару. С одной стороны, это было прекрасно. Ведь обозначало, что я ей все-таки не безразличен. Нужен. Но с другой, напрягало. Ведь все случившееся произошло, по сути, не по ее желанию. А под гнетом кровного звериного инстинкта.

А так как я ― ее пара, и в тот момент оказался рядом, это и послужило катализатором. Увидев ее лихорадочно блестящие глаза, расширенные, пытающиеся вытянуться в узкую линию зрачки, сразу все осознал. Ее сущность пробудилась и в тот момент брала верх над человеческой и, естественно, более сильной половиной.

Была бы она хоть наполовину оборотнем, неконтролируемого оборота избежать было невозможно. И двое зверей в одном номере стали бы колоссальной проблемой. Не только для нас, но и для окружающих простых людей.

В принципе, Лене ничего не грозило. Я бы с легкостью смог усмирить ее зверя, без особого напряжения, как более сильный. Однако пострадала бы мебель, да и вообще от номера вряд ли бы осталось хоть что-то «живое».

Проблема в виде других людей также с легкостью была бы решена. И стоила бы мне всего пару звонков. Но Лена была оборотнем даже не на четверть и не на треть, и не смогла бы обернуться. У малышки не было второй ипостаси. Но были инстинкты и, можно сказать, призрачная сущность зверя.

Но было одно большое «но». Наши с ней отношения оставались далеки от дружеских или, на худой конец, приятельских. И по большому счету, наше слияние произошло в принудительном порядке. Для нее.

И подобное сложившееся обстоятельство откровенно хреновое.

Зная Лену, можно было ожидать чего угодно.

Вздохнув, под ее потяжелевшим взглядом присел на кровати.

— То, что я тебе расскажу, нелегко для человеческого понимания. И скорее всего, ты посчитаешь меня психом. Но это не так, Лена. Если хочешь знать правду, ты должна мне довериться. Но, если ты не готова узнать то, что с вероятностью в сто процентов перевернет твой мир, лучше не начинать этот разговор и вовсе. Подумай об этом. На это есть время до нашего отбытия.

— Я хочу знать сейчас, Бернар, — тихо, но твердо ответила она, гипнотизируя меня холодным взглядом. — Я хочу знать, что сейчас такое между нами произошло. И прекрасно понимаю, и осознаю: то, что я чувствовала, ненормально. И уже за гранью человеческого понимания. За гранью моего понимая, Бернар.

Она устало поднялась на колени и уселась в позу лотоса, совершенно не смущаясь своего обнаженно вида.

Судорожно вздохнув, отвел взгляд от нежной груди с острыми сосочками, которые так и хотелось прикусить. Но перед этим не удержался и мазнул взглядом по маленьким нижним розовым губкам.

Боже, что она со мной делает?

Прищелкнув языком, вытащил из-под своего обнаженного зада одеяло, заботливо укутывая девичьи плечи, под ее ироничный смешок.

— Если не хочешь прямо сейчас продолжения соития, накройся, — вкрадчиво произнес. — Но знай: я не против. И очень даже за.

— Наглый самец, — едва слышно пробормотала она, словно ругательство выплюнула. И все же плотнее завернулась в одеяло, окинув меня вспыхнувшим взглядом.

— Тебе, кстати, тоже не мешало прикрыть свою шикарную задницу, — язвительно заметила она. — Не один ты такой сдерживающийся.

Хохотнув, натянул штаны и поставил стул напротив кровати, поудобней усаживаясь и совершенно не понимая, с чего начать нелегкий разговор.