В письме Кэролайн Чарлз не сдерживает досады: «Все это вызывает восторг только у непосредственных участников, на меня же нагоняет смертельную скуку – я больше предпочитаю незамужних женщин»[191].

Сестры мечтали, что после университета Чарлз удовольствуется карьерой приходского священника и осядет где-нибудь неподалеку с женой и детишками, но стремительно сужающийся круг кандидаток неуклонно сокращал шансы на это мирное будущее. Кэтрин провела рекогносцировку, оценила оставшихся Эмму и Фанни Веджвуд и выбрала последнюю – отправила брату письмо, в котором выразила надежду на то, что к его возвращению Фанни еще будет свободна и станет ему «доброй, любезной женой»[192]. Однако, увы, ее надеждам не суждено было сбыться: Фанни заболела и через месяц умерла в возрасте двадцати шести лет.

Три из четырех кандидаток отправились замуж или на тот свет, и Эмма осталась без соперниц. Если у Чарлза и имелись на нее давние планы, то он их тщательно скрывал. Как вспоминала Кэтрин, он был уверен, что по возвращении обнаружит Эразма «по уши влюбленным в Эмму Веджвуд и у ее ног». В 1832 году она написала брату, что его предсказание ее «очень позабавило и, будем надеяться, все произойдет с точностью до наоборот»[193]. Эразм симпатизировал Эмме, однако решительных шагов не предпринимал, и когда «Бигль» возвратился в Англию в 1836 году, она все еще была свободна – даже, если можно так выразиться, решительно свободна. Когда Чарлз отправлялся в экспедицию, Эмма была юной, беззаботной двадцатитрехлетней девушкой; пока он плавал, ей несколько раз делали предложение, но она отказывала; теперь, когда «Бигль» причалил к родным берегам, она стояла на пороге тридцатилетия, у нее на руках была тяжелобольная мать и в свет она почти не выезжала[194]. Незадолго до возвращения Чарлза Эмма написала своей невестке, что читает книгу про Южную Америку в надежде «хоть немного набраться знаний»[195] перед встречей с ним.

Конечно, надежда эта была весьма наивная: недостатка в интересных собеседниках в Англии Чарлз не имел. Он вернулся из экспедиции человеком весьма известным и уважаемым (что всегда и во всех культурах привлекает женщин). До отъезда он занимал высокое социальное положение по праву рождения, после возвращения – завоевал собственное признание. С борта «Бигля» он посылал коллегам древние окаменелости, органические образцы и дельные заметки по геологии, пользовавшиеся в научных кругах большим успехом. Он свел близкое знакомство с крупнейшими современниками-натуралистами, к весне 1837 года обосновался в Лондоне в холостяцкой квартирке неподалеку от своего брата Эразма и был нарасхват в обществе.

Человек более тщеславный и менее целеустремленный мог бы погрязнуть в светской суете с головой, тем более что компанейский брат этому способствовал. Чарлз прекрасно понимал свое место в обществе (после посещения Кембриджа он заметил: «Я был там настоящим львом»), но в силу сдержанности и серьезности не поддавался тщеславию и по возможности старался избегать больших сборищ. Он говорил своему наставнику, профессору Джону Хенслоу: «Я предпочитаю тихо посетить вас, чем встретить весь свет на большом обеде». Выдающемуся математику Чарлзу Бэббиджу, разработавшему «аналитическую машину», Дарвин писал так: «Мой дорогой м-р Бэббидж! Я искренне благодарю Вас за приглашения, но не решаюсь их принять, так как боюсь встретить у Вас некоторых людей, с которыми всеми святыми поклялся не встречаться…»[196]

Сэкономленные таким образом время и силы Дарвин использовал с огромной пользой. В течение двух лет после возвращения из экспедиции он:

1. отредактировал и подготовил к публикации судовой журнал (который сразу стал бестселлером и издается до сих пор под сокращенным названием «Путешествие натуралиста вокруг света на корабле “Бигль”»);

2. заполучил от министра финансов субсидию в одну тысячу фунтов на публикацию «Зоологических результатов путешествия на “Бигле”» и нашел спонсоров;

3. заработал себе имя в научных кругах, издав полдюжины статей, начиная от очерка про новый вид американского страуса (который по решению Лондонского зоологического общества получил название Rhea darwinit) до статьи с изложением новой теории формирования почвенного слоя («Каждая частица почвы, формирующая пласт, на котором растет дерн на старых пастбищах, прошла через кишечник червей»[197]);

4. предпринял геологическую экспедицию в Шотландию;

5. завел массу полезных знакомств в закрытом мужском клубе «Атенеум»;

6. был избран секретарем Лондонского геологического общества (однако принял пост неохотно, опасаясь, что это отнимет слишком много времени);

7. вел научные записки на разные темы: от «вопросов видообразования» до религии и морали – причем делал это настолько основательно, что многие из них легли в основу его крупнейших трудов, написанных в последующие сорок лет;

8. обдумывал теорию естественного отбора.

Дарвин принимает решение о женитьбе

К концу этого плодотворного периода, за несколько месяцев до открытия принципа естественного отбора, Чарлз решил жениться, но не на ком-то конкретном, а вообще. Сохранился очень примечательный документ, составленный им, вероятно, около июля 1838 года. Он представляет собой список, состоящий из двух колонок «Жениться» и «Не жениться», озаглавленный «Вот в чем вопрос». В первой колонке, с аргументами в пользу брака, значилось: «Дети (если Бог пошлет)», «спутник жизни (друг в старости)», «объект любви и партнер по играм» (этот пункт зачеркнут и исправлен на «во всяком случае, лучше, чем собака»), «собственный дом и тот, кто будет о нем заботиться», «музыка и милая женская болтовня», «польза для здоровья», «но жуткая потеря времени». Последний пункт, видимо, неожиданно пришедший в голову Дарвину, настолько поразил его, что он даже занес его не в ту колонку и подчеркнул. В колонке с аргументами против брака он, кстати, тоже присутствует наряду с такими пунктами, как «свобода ездить, куда заблагорассудится», «свобода (ограниченная) в выборе общества», «общение с умными людьми в клубах», «не надо ездить по родственникам и уступать по любому пустяку», «бесконечные хлопоты и расходы на детей», «возможны ссоры», «нельзя читать по вечерам», «тучность и праздность», «хлопоты и обязанности», «меньше денег на книги», «если будет много детей, придется зарабатывать на кусок хлеба».

Несмотря на весомость доводов «против», эмоции взяли верх над разумом, и в первой колонке Дарвин написал: «Боже, невыносимо думать о том, чтобы прожить всю жизнь как рабочая пчела, не зная ничего, кроме труда. Нет, нет, не хочу. Представь только одинокий, тоскливый день в дымном грязном лондонском доме. Представь милую, нежную жену на кушетке, ярко пылающий камин, книги, музыку». В красках представив все это, Дарвин заключил: «Жениться. Жениться. Жениться. Что и требовалось доказать».