– Виктория умерла. Я уже говорил тебе об этом.

– Уверен?

– Да, черт возьми! На сто процентов, потому что был свидетелем ее смерти. Даже явился ее непосредственным участником.

– Что?! – Полина привстала на сиденье и повернулась к Сафету.

– Она выпала из окна, – злобно усмехнулся босниец, потерев ладошкой угольно-черный «ежик» на макушке. – А за десять минут до этого пыталась спрыгнуть с одиннадцатого этажа с Ниной на руках. Девочку удалось отобрать, Вика же улетела.

Тоня вдруг рассмеялась и, пытаясь успокоиться, прилегла на руль, но смех ее еще долго звучал в салоне машины.

– Хулия сказала мне, что ее все считают мертвой.

– Поля, я был рядом, когда медики констатировали смерть Виктории, – отрезал Сафет. – И могу показать тебе, где находится ее могила, потому что лично занимался похоронами.

– А в гробу ты ее видел? – не унималась Полина.

– Видел.

– Не понимаю. Ты сказал «Вика». Но бывшую жену Филиппа зовут Анастасия, и она жива.

– Кто сказал, что Настя – мать Нины?

– Вот так Фил! – снова залилась смехом Тоня. – Казанова херов!

– Успокойся, девочка. Ты и без того многое наговорила наверху. Послушай меня, хватит демонстрировать бесстрашие. То, что ты – смелая, все уже поняли. Но не стоит быть опрометчивой.

– Договорились. – Тоня посмотрела на Сафета в зеркало заднего вида и заметила, что тот улыбается, несмотря на то что голос его был суровым.

– Что ты ему сказала? – спросила Полина.

– Дядя Лева в шоке от наглости этой пигалицы – так он ее назвал, – Сафет легонько похлопал Тоню по плечу. – Я остановился на том, что Настя не мать Нины. Она не могла родить ребенка Филиппу, это была единственная причина, по которой они ссорились. Хорошая была пара, и чувства настоящие. Настя хотела усыновить ребенка, но Филипп даже и думать не мог об этом. Начались обиды, размолвки, которые позже переросли в крупные скандалы. И в тот момент, когда брак уже дал трещину, Филипп встретил Вику. Красивая была, своенравная, на Тоньку чем-то похожа, только волосы у нее были темными. Настя узнала о том, что Филипп изменяет ей с ее же студенткой, собрала вещи и ушла.

– Студенткой? – переспросила Полина.

– Да, – кивнул Сафет. – Настя преподавала в университете… что-то с искусством связано, уже не помню точно… Филипп решил прекратить отношения с Викой, но оказалось, что она беременна. Впрочем, и это его не остановило. Он хотел наладить отношения с Настей, однако она не простила ему измену. В общем, гадкое было время. Настя уехала, Филипп пил, а потом появилась Вика с новорожденной Ниной. Психованная, озлобленная… требовала денег, потом любви, а минуту спустя обещала покончить жизнь самоубийством. Настроение менялось прямо на глазах. И в этих мучениях прошли два месяца. Нужно было сдать ее в клинику, но Филипп лишь пригласил психологов, которые, к сожалению, не успели исправить ситуацию. После первого же сеанса Вика взобралась на подоконник и пообещала спрыгнуть вниз вместе с Ниной. Ее, видите ли, раздражал ребенок, потому что он испортил ее фигуру, плакал по ночам, хотел есть и какал.

– У нее была послеродовая депрессия, – догадалась Полина.

– Как сказал психолог, это было следствием психологической травмы во время беременности, отсюда возникло неприятие к ребенку, ненависть к себе и остальным. Впрочем, это ничего не меняет, Вика хотела убить себя и дочь. Если честно, я с трудом помню, как именно Филиппу удалось выхватить Нину из ее рук. Но как только это произошло, я толкнул Вику. Не случайно, а намеренно.

– Браво, – нахмурилась Тоня. – Одно лишь движение освободило всех от мучений. Нину в первую очередь, так как вырасти нормальной рядом с сумасшедшей матерью было бы невозможно.

– Так что теперь понятно, почему Хулия не имеет к девочке никакого отношения?

– Вполне, – кивнула Полина.

– Осталось узнать, отчего она вздумала играть в эти странные игры. «Tota» говоришь… – задумчиво облизал губы Сафет. – Надо бы встретиться с этой мадам. Непонятная ситуация, слишком много совпадений, будто все четко просчитано… Некоторое время назад у Филиппа случился конфликт с конкурентом по бизнесу. Мы предполагаем, что именно он причастен к исчезновению Нины. Но он уехал из Москвы, и где находится, никто не знает.

– Поэтому вы стянули все силы? – Полина указала пальцем на окна квартиры Литвина.

– И еще не менее тридцати человек работают в других местах. Черт! Я думал, что сейчас люди ведут себя более цивилизованно и не похищают детей обидчиков.

– Подлость никогда не выйдет из моды, – заметила Тоня.

– С этим соглашусь. Спасибо, что рассказала, – подал он Полине руку. – Мы проверим эту дамочку. И вот что… Не обижайся на Филиппа, он очень переживает за Нину, оттого и ведет себя неадекватно. Поверь, он долго будет мучиться, оттого что поднял на тебя руку. – Сафет кивнул на прощание и вышел.

– Теперь я окончательно запуталась, – прищурившись, уставилась ему в спину Тоня. – Кто такая Хулия и почему она так стремилась получить Нину? Кому нужен чужой ребенок?

– Только тому, кто хочет навредить его родителям. Придется вернуться во Францию.

– Не вмешивайся. Ты уже сделала все, что могла.

– Я чувствую себя виноватой, но не перед Литвиным, а перед Ниной, – ответила Полина, похлопав Тоню по коленке. – Заводи, ямщик.

– Страшно, твою мать, – выругалась Тоня.

– Это всего лишь машина. Максимум, что случится, – ты ее поцарапаешь или впечатаешь в чью-нибудь задницу.

– Я не об этом. – Тоня нажала на кнопку и улыбнулась тихому урчанию мотора. – Меня пугает, что именно придется сделать, чтобы вернуть девочку.

Следующие четыре дня, проведенные в Париже в попытках отыскать Хулию, не принесли результатов. Похоже, женщина сделала свое дело, похитив Нину, и исчезла вместе с ней. Номер телефона, по которому Хулия звонила Полине, был заблокирован. В «Tota» она не появлялась, а на просьбы соединить с управляющей вежливый женский голос отвечал: «Прошу прощения, мадам отсутствует». Зная, что Хулия лично занималась «отбором» девочек для клиентов, Мануэль пошел на уловку, сделав заказ, но потерпел неудачу. Тот же самый голос извиняющимся тоном сообщил, что деятельность салона временно приостановлена.

– Что случилось? – недовольно спросил Мануэль.

– Все в порядке, месье. «Tota» возобновит работу через несколько дней.

– Но…

– Вам не о чем беспокоиться, – перебила девушка, и было слышно, что она улыбается в трубку. – Это «внутрисемейное дело». Прошу прощения за неудобства.

– Как она сказала? – развеселилась Полина, пожалуй, впервые продемонстрировав хорошее настроение за последние дни. – «Внутрисемейное»?