Павел тоже догадался об этом.

— Не беспокойтесь: что бы вы нам ни сказали, кроме нас, об этом никто не узнает, — заверил он ее.

— Ты священник рассвета? — спросила она, подозрительно и в то же время вызывающе разглядывая его, как обычно смотрят полупьяные люди. — А где же твои одеяния?

— Износились, — сказал он. — Я очень много путешествовал, и мне пришлось заменить их тем, что я смог достать.

— А что вам за дело до Горстага?

— Это длинная история, но поверьте, мы приехали в Лирабар, чтобы помочь ему. Она расхохоталась:

— Тогда вы опоздали.

Уилл раздраженно сжал губы. Он подозревал, что шпион уже мертв, но все же надеялся, что это не так.

— Что с ним случилось? — спросил хафлинг.

Поколебавшись, она ответила:

— Точно не припомню. Хотя еще одна кругляшка, наверное, освежит мою память.

Уилл швырнул на стол еще две монеты.

— Это произошло месяц назад… — сказала она. — Все об этом говорили. Как-то поздно ночью охрана обнаружила на улице мертвого змея и убитых людей.

— Какое отношение это имеет к Горстагу? — спросил Уилл.

Скорее всего змей принадлежал к Культу Дракона, но это ничего не проясняло.

— Он был одним из убитых. Хуже всего, что этот никчемный дурак, как всегда, задолжал за комнату.

— А у охраны было какое-нибудь объяснение происшедшему? — спросил Павел.

— Почем мне знать?

— Они искали его комнату? — спросил Уилл.

— Да.

— Они что-нибудь оттуда забрали?

— А что там забирать-то? Он всегда важничал, изображал из себя невесть что, а у самого и нос подтереть было нечем. Жалкий человечишка!

— Спасибо, — сказал Павел и двинулся к Уиллу, вставшему из-за стола. Павел наклонился к приятелю и заговорил почти шепотом: — Боюсь, твои монеты не окупились. Конечно, мы можем поговорить с охраной, но…

Уилл сказал:

— Мы еще не закончили, болван ты этакий. Не забывай, она чего-то боится, верно? То, что она рассказала, не объясняет этого ее страха. — Он повернулся к Подмигивающей Мьюрин и добавил: — Выкладывай остальное.

— Я рассказала все, что знаю. Ступайте прочь и оставьте меня в покое.

— Вы оглохли? — грозно осведомился дородный мужчина, стоявший за стойкой.

Его тусклые волосы и борода кишели вшами. Он потянулся за тяжелой дубинкой, которую держал в углу.

Павел начал что-то бормотать. Скорее всего он хотел устранить опасность с помощью заклинания, но Уилл действовал решительнее. Он раскрутил пращу и метнул камень в стоявшие на верхней полке кувшины. Даже по его собственным понятиям, это был неплохой удар. Камень отскочил три раза, вдребезги разбив четыре сосуда. На вшивую голову трактирщика посыпались глиняные черепки и хлынули потоки вина, распространяя запах алкоголя. Как видно, поразмыслив и решив, что сложности Подмигивающей Мьюрин не его дело, трактирщик застыл на месте.

Хозяйка комнат испуганно смотрела на непрошеных гостей.

— Не бейте меня, — сказала она и повернулась к Павелу. — Вы же священник. Вы не можете позволить ему бросить в меня камень.

— Никто не причинит вам вреда, — сказал Павел. — Нам всего лишь нужно кое-что уточнить. Это очень важно, и обещаю, никто никогда не узнает об этом разговоре.

— Поклянитесь своим богом.

— Клянусь Летандером, богом утренней зари.

— А я клянусь, — сказал Уилл, — что поколочу тебя, если ты не перестанешь тратить попусту наше время.

— Хорошо, — сказала она. — Да, я знаю, что случилось до того, как охрана наведалась в комнату Горстага.

— Кто-то приходил еще раньше? — спросил Павел.

— Да. Неизвестные проникли в дом, вломились в комнату к Горстагу. Моя комната находится напротив. Они старались не шуметь, но я все равно слышала. Я подкралась к его двери, чтобы посмотреть, что происходит. Я все прекрасно видела, даже больше, чем хотелось бы.

— Кто это был?

Она пожала плечами и сказала:

— Двое мужчин, которых я раньше не видела, и один ходячий мертвец. Думаю, они взяли его с собой для защиты. Я слышала, как живые говорили, что «братья» позаботились о Горстаге, а им нужно найти какие-то его записи или письменные приказы от его хозяина.

— Раз ты еще жива, — сказал Уилл, — значит, они не догадались, что ты подслушала их разговор. Ты, наверно, пробралась в свою комнату на цыпочках. Ты хоть знаешь, нашли они то, что искали?

— Нет, не нашли. Я поняла это из их разговора, когда они пробирались обратно к лестнице.

— И, убедившись, что они ушли, ты прокралась в его комнату и сама обшарила его пожитки, — подсказал Уилл.

Мыорин бросила на него взгляд, полный притворного негодования.

— Не волнуйтесь, — сказал Павел. — Мы никому не скажем, что вы что-то видели и пытались обокрасть своего жильца. Нам просто нужно знать, не нашли ли вы то, что упустили из виду ваши незваные гости.

— Нет. Я не нашла никаких записей, да и вообще ничего стоящего.

— Я должен сам обыскать его комнату, — сказал Уилл, — не будем терять время. И конечно, дорогуша, мы заплатим за причиненные неудобства. — Он выудил еще два золотых: один для нее и один, чтобы умиротворить бармена, понесшего убытки и публично оскорбленного. — Допивай, и пошли.

Как и предвидел Уилл, меблированные комнаты, куда их привели, были жалкими и убогими, а комната Горстага с осыпающейся штукатуркой и пятнами сырости на потолке производила гнетущее впечатление. На обыск у бывшего вора ушло около получаса. Приятно было убедиться, что, несмотря на отсутствие практики в последние годы, он еще не разучился искать тайники в полу и мебели.

Увы, сколько он ни искал, от этого не было никакого проку. Он обернулся к Павелу и Подмигивающей Мьюрин и вздохнул:

— Ничего.

Толстуха презрительно усмехнулась:

— Я же говорила.

— Да, жил он не слишком богато, — заметил Павел.

— Вот видите, — сказала Подмигивающая Мьюрин, — у него вообще ничего не было.

— Ну что-то у него все-таки должно было быть, — настаивал священник. — Вы сказали, он хотел походить на человека со средствами. Он ие мог бы играть эту роль, не будь у него приличной одежды. А здесь ничего нет. Вы наверняка что-то у него стащили.

— Но я…

— Хватит! — бросил Павел. До этой минуты он говорил с ней мягко, в доброжелательном тоне, но даже он уже начал терять терпение, столкнувшись с ее склонностью утаивать правду, даже когда это было бессмысленно. — Что вы украли?