• • • • •

Впрочем, вернемся еще разок к Дергачу. Не так давно в интервью он говорил о Слуцком: «Постоянно поддерживает со мной связь и даже помогает, когда прошу. Но вот что мне еще очень приятно. Не так давно у одного окошка касс на вокзале пересеклись с его мамой. Вспомнили тот разговор при поступлении в институт, и она сказала: «Василь Василич, а ведь вы были правы!»

Но сейчас общения у Слуцкого с Дергачом нет. Причину вначале дал мне понять Горлов:

«Когда Лёня еще был юнцом, Василий Васильевич оказывал ему помощь, консультировал. И Павлову в «Уралан» порекомендовал. Он до сих пор работает в Волгоградской академии физической культуры. Понятно, что Лёня давно его перерос. Есть такая очень тонкая штука. Я вот стараюсь ему не звонить, не лезть, не напоминать. Он сам все помнит. А этот человек ему позванивал, говорил: «Лёня, вот тут ты не угадал с составом». Понятно, что Слуцкого это раздражало. Это смешно. Нельзя себе такое позволять».

Так ли это? Слуцкий подтвердил: так. И откровенно рассказал об изменениях, которые в нем самом за последние годы произошли.

«Со многими людьми, которым я очень благодарен, в последнее время на каком-то этапе или прекращаю общение, или минимизирую его. Если чувствую, что оно мне в тягость и от чего-то отвлекает. Помните, что я рассказывал вам про футболистов 1975 года рождения, с которыми я ездил в спортлагерь? Они в моей голове навсегда остались теми же мальчишками, которые приехали в лагерь и нуждаются в моей опеке и помощи.

Так вот, для огромного количества людей, особенно старших, для преподавателей, я остался таким же мальчишкой. Кстати, тут надо отдать должное Горлову. Он очень быстро перестроился и понял, что я уже не тренер «Олимпии» Лёня Слуцкий. Поэтому с ним у меня общение сохранилось. Нет, речь не о том, что я стал другим, и поэтому давайте ко мне относитесь иначе. А о том, что у меня несколько иной уровень забот.

Когда звонит пусть даже уважаемый тобою институтский преподаватель, но рассказывает, как тебе в еврокубковом матче ЦСКА надо было построить тактику… Он вообще не работал на каком-то более или менее серьезном уровне, но как институтский преподаватель продолжает тебя учить. Помните Булгакова: «В присутствии двух людей с институтским образованием вы позволяете себе давать советы космического масштаба и космической же глупости».

Вот здесь очень похожая ситуация. И я понимаю, что просто уже не могу это слушать. К сожалению, не все люди могут перестроиться, и таковых, увы, большинство. Я очень им за все благодарен, но не могу себе позволить тратить столько времени на эти вещи».

Очень хорошо Слуцкого понимаю. Потому что на своем уровне прошел ровно через то же. На 18-м году работы в газете «Спорт-Экспресс» я заметил, что некоторые из ее руководителей, некогда передовых и очень влиятельных, но давно уже оставшихся в своем времени, продолжают воспринимать меня как 21-летнего пацана из 1994 года, только что пришедшего в редакцию и глядящего на всех снизу вверх.

Такое отношение вызывало чувство протеста, но я понимал, что это не изменится уже никогда. К счастью для Слуцкого, у него появилась привилегия общаться только с теми, с кем он хочет иметь дело здесь и сейчас. Не все воспринимают адекватно – но тренер научился с этим справляться. Вернее, все еще учится. Со времен «Уралана».

«У меня всю жизнь такая ситуация, – размышляет Слуцкий. – Всегда сталкиваюсь с тем, что, когда я вдруг делаю какой-то резкий шаг или движение, людьми это воспринимается очень тяжело.

Была у меня такая история. Когда я работал с «Олимпией», мы всегда тренировались на базе института физкультуры, который я окончил. Там был манеж, и я постоянно преподавателям что-то заносил. Раньше по-другому было нельзя. Чтобы тебе дали время в манеже, чтобы тебе дали то, это…

Тем более что наши пацаны все время там учились. Вы же понимаете, как учатся футболисты. И преподаватели института эксплуатировали меня по полной. Знал, что, если я пересекаюсь с кем-то, и начинается разговор: «Ну что, Бочков опять не сдал сессию», это означало: «Иди в магазин». И я вынужден был все время подстраиваться, потому что другого варианта не было.

Потом, когда я уже был в Элисте, ребята окончили институт. И как-то заехал на кафедру, которая меня воспитала, где работал и т. д. Еще раз говорю: очень хорошо ко многим преподавателям отношусь, это замечательные люди старой формации. Но были и некоторые товарищи нового поколения, чуть старше меня. И один из них в привычном по прежним временам тоне сказал: «Слушай, мне майка «Уралана» нужна».

А этот человек параллельно с кафедрой работал в «Роторе». И я ответил: «А мне нужна форма «Ротора». Причем в еще более жестком тоне. У человека расширились глаза, он стал прокручивать в голове варианты, чем бы он мне мог нагадить – манеж, воспитанники, студенты. И понял, что рычагов воздействия больше нет. После чего сказал: «Да, ты очень сильно изменился».

Это показательный момент. Вы наверняка общались со строителями, которые делают ремонт. Когда с ними вежливо разговариваешь – толку нет. Как только переходишь на другой тон и лексику, все тут же становится на свои места. Здесь очень похожий эффект. Я со всеми пытаюсь общаться максимально цивилизованно, и многие это принимают за слабость. И когда потом встречают резкое движение с моей стороны, оно для них выглядит настолько неорганичным…

Если я скажу человеку «дурак», а другой его выматерит по полной, то это «дурак» для человека засядет в голову гораздо глубже. Очень часто сталкивался с такими ситуациями. Впрочем, все зависит от среды, в которой ты находишься. Когда хожу в театр, встречаю людей на выставках, мне кажется, я очень органично там общаюсь и себя чувствую».

Слуцкий пытается привнести эту интеллигентность в российский футбол. В связи с чем очень хочется поднять бокал того, чего он не пьет, и произнести тост: «Так выпьем же за это безнадежное дело!»

• • • • •

Беседуем с многолетним пресс-атташе сборной России, писателем, журналистом и телекомментатором Ильей Казаковым – человеком глубоким и тонким. Говорю ему о том, что людей, которые, не играя в футбол профессионально, блестяще разбираются в тактике, в общем-то, хватает. Личностей с широким кругозором и стремлением постоянно учиться тоже немало. И спрашиваю, что, на его взгляд, сделало Слуцкого – Слуцким.

«Думаю, помимо всего прочего, Леонид Викторович очень хорошо использовал те шансы, которые ему давала судьба, – реагирует Казаков. – Это довольно редкое качество. Например, в «Москве», где он очаровал Юрия Белоуса своими ежедневными аналитическими записками со сборов второй команды, о чем гендиректор «горожан» рассказывал с восхищением – и это, возможно, предопределило его будущее назначение главным тренером первой команды. И в ЦСКА.

Он готов в любой момент к любому повороту. Плюс, мне кажется, он всегда четко и здраво оценивал себя, а вот общество его в большинстве случаев очень сильно недооценивало. А это тоже очень важно – быть человеком, которого недооценивают, но ты при этом понимаешь, что у тебя есть все, чтобы самореализоваться.