class="v">Она виновна, милый друг,

Пред Селименой и Моиной.

Так легкомысленной душой,

О боги! смертный вас поносит;

Но вскоре трепетной рукой

Вам жертвы новые приносит[142].

Пушкин бывал у Колосовых, в семье которых был принят тепло как озорной и милый мальчик – ведь ему в 1817 году едва исполнилось 18 лет. Они были соседями по Коломне. Первое их знакомство произошло, по всей видимости, в доме графини Екатерины Марковны Ивелич, которая также жила на Фонтанке, в соседнем с Пушкиными доме (ныне – № 197) и с которой у Колосовых были дружеские отношения. Правда, по свидетельству Софьи Михайловны Дельвиг, жены поэта, Екатерина Марковна Ивелич «больше походит на гренадера самого дурного тона, чем на барышню»[143].

Но для Пушкина любое знакомство – источник творческого вдохновенья. По словам его приятеля, Сергея Александровича Соболевского, Пушкин изобразил Екатерину Марковну под именем Дельфиры в пятой песни «Руслана и Людмилы»[144], где поэт сравнивает Людмилу и Дельфиру:

Всечасно прелестию новой

Умеет нас она пленить;

Скажите: можно ли сравнить

Ее с Дельфирою суровой?

Одной – судьба послала дар

Обворожать сердца и взоры;

Ее улыбка, разговоры

Во мне любви рождают жар.

А та – под юбкою гусар,

Лишь дайте ей усы да шпоры!

Блажен, кого под вечерок

В уединенный уголок

Моя Людмила поджидает

И другом сердца назовет, —

Но, верьте мне, блажен и тот,

Кто от Дельфиры убегает

И даже с нею незнаком.

Да, впрочем, дело не о том!

Действительно, «дело не о том»…

Александра Михайловна Каратыгина-Колосова – дочь танцовщицы Евгении Ивановны Колосовой, актриса драматического и комического плана. В первый момент появления на сцене она была принята как преемница и соперница Екатерины Семеновой. Закулисная околотеатральная борьба и интриги втянули юношу Пушкина в свой водоворот. Больно уколола его и сплетня, что будто бы именно ей принадлежит пущенное в его адрес прозвище «мартышка», озвученное Грибоедовым у Шаховского. Отсюда и обидная эпиграмма, о которой мы упомянули выше.

«Пушкина после его отъезда на юг России и возвращения из ссылки, – пишет Каратыгина, – я увидела в 1827 году, когда я была уже замужем за Василием Андреевичем [Каратыгиным]. Это было на Малом театре (он находился на том месте, где теперь Александринский).

В тот вечер играли комедию Мариво “Обман в пользу любви”… в переводе П. А. Катенина. Он привел ко мне в уборную “кающегося грешника”, как называл себя Пушкин.

– “Размалеванные брови”, – напомнила я ему, смеясь.

– Полноте, Бога ради, – перебил он меня, конфузясь и целуя руку, – кто старое помянет, тому глаз вон! Позвольте мне взять с вас честное слово, что вы никогда не будете вспоминать о моей глупости, о моем мальчишестве!..

Слово было дано; мы вполне помирились… За “Сашу Пушкина” передо мною извинялся Александр Сергеевич Пушкин – слава и гордость родной словесности!»[145]

Напомним, «кающегося грешника» привел к Каратыгиной переводчик комедии… Катенин, который «воскресил / Корнеля гений величавый», как пишет Пушкин в «Евгении Онегине».

«Павел Александрович Катенин был тогда штабс-капитаном Преображенского полка и пользовался уже известностью как удачный переводчик Расина и Корнеля; он был страстный любитель театра и сам прекрасно декламировал, – писал в своих “Записках” Петр Андреевич Каратыгин, замечательный актер и водевилист, младший брат знаменитого Василия Каратыгина – ученика Катенина. – Катенин (критику которого всегда так уважали Пушкин и Грибоедов) был человек необыкновенного ума и образования, тонкий критик и знаток театра. Французский, немецкий, итальянский и латинский языки он знал в совершенстве, понимал хорошо английский и знал несколько греческий. Память его была изумительна…»[146].

Позднее, уже в 1832 году, Пушкин содействовал изданию книги «Стихотворения и переводы Павла Катенина». Катенин подарил свою книгу Пушкину и получил от него экземпляр «Евгения Онегина»[147]. «Многие (в том числе и я) много тебе обязаны; ты отучил меня от односторонности в литературных мнениях, а односторонность есть пагуба мыслей», – писал ему Пушкин еще из Михайловского[148].

Но когда в двадцать лет он впервые пытался набросать статью «Мои замечания о русском театре», до такого осознания было еще далеко. В своей статье Пушкин больше писал о замечательной трагической актрисе Екатерине Семеновой и перед отправкой на юг подарил ей автограф.

«Говоря об русской трагедии, говоришь о Семеновой и, может быть, только об ней… Одаренная талантом, красотою, чувством живым и верным, она образовалась сама собою… Семенова не имеет соперницы. Пристрастные толки и минутные жертвы, принесенные новости прекратились, она осталась единодержавною царицею трагической сцены»[149].

Осенью 1819 года, когда Екатерина Семеновна Семенова на время оставила сцену, Пушкин откликнулся на это стихами:

Ужель умолк волшебный глас

Семеновой, сей чудной музы?

Ужель, навек оставя нас,

Она расторгла с Фебом узы,

И славы русской луч угас?

Не верю! вновь она восстанет,

Ей вновь готова дань сердец.

Пред нами долго не увянет

Ее торжественный венец.

И для нее любовник славы,

Наперсник важных аонид,

Младой Катенин воскресит

Эсхила гений величавый

И ей порфиру возвратит[150].

Она вернулась на сцену в январе 1822 года. А в ноябре того же года из Петербурга был выслан П. А. Катенин – за скандал в театре, когда он потребовал, чтобы на вызовы публики Семенова выходила одна, никого не выводя с собой для аплодисментов.

В 1828 году Семенова выходит замуж за князя Ивана Алексеевича Гагарина. По утверждению ее сына, Пушкин «не раз бывал в доме княгини Екатерины Семеновны» и подарил ей издание «Бориса Годунова» с надписью: «Княгине Екатерине Семеновне Гагариной от Пушкина. Семеновой – от сочинителя»[151].

Но кроме драматического театра был еще и балет. В первой главе «Онегина» он пишет, прямо называя фамилию:

Блистательна, полувоздушна,

Смычку волшебному послушна,

Толпою нимф окружена,

Стоит Истомина; она,

Одной ногой касаясь пола,

Другою медленно кружит,

И вдруг прыжок, и вдруг летит,

Летит, как пух от уст Эола;

То стан совьет, то разовьет,

И быстрой ножкой ножку бьет.

«Евгений Онегин», гл. 1, стр. XX.

В 1817–1820 годах жила она в районе Театральной площади. И хотя была начинающей актрисой, уже блистала в балетах Дидло,