Андриа вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

Сменив дорожный костюм на платье из светло-серой шерсти с кружевным воротничком, она направилась в студию, где писала портрет Ребекки. Не успела она надеть рабочий халат, как в студию вошел Дерек.

— У тебя прекрасно получается. Ребекка должна быть довольна.

— С живописью у меня никогда не было проблем. — Андриа повернулась к другу. — Скажи, Дерек, ты знаешь Роберта Бостоу, сына покойного сквайра?

— В общем, да. — Дерек задумчиво посмотрел вдаль. — Сейчас малец, должно быть, подрос.

— Сейчас ему шестнадцать. Он рассказал интересные вещи. У Дейзи — это служанка, которую вчера обнаружили утонувшей в реке, — были могущественные друзья. Объясни мне, кто станет водить дружбу с простой служанкой? Ради чего? Может, из любви к специфическим развлечениям? Ты знаешь, как падки на это некоторые джентльмены. Что ты думаешь по этому поводу?

— То, что ты говоришь, вполне вероятно. Я не был знаком с Дейзи. Но я точно знаю, что некоторые из здешних джентльменов щедро заплатят доступной девке, если она останется с ними на ночь. Ну, ты понимаешь, я имею в виду мужские попойки. — Дерек оттянул пальцем кружево на шее, словно вдруг начал задыхаться.

— Да, я понимаю, — кивнула Андриа, смешивая краски на палитре. — Я все думаю, не подслушала ли Дейзи какой-то разговор? Или, может, она видела что-то… или кого-то, кто делал что-то недозволенное.

— Вполне возможно. — Побледневшее лицо Дерека исказилось мукой. Должно быть, его поврежденная рука причиняла ему большое беспокойство в холодную погоду. — Но повторяю, я не знаком с этой девушкой.

— Ты знаешь кого-нибудь, кто когда-либо мог прибегать к ее услугам? — Андриа всматривалась в лицо Дерека, на котором снова появилось замкнутое выражение. Она уже привыкла к этому. Так бывало всякий раз, когда она пыталась выяснить подробности ночного нападения, в результате которого Дерек остался калекой.

— Я ничем не могу помочь тебе, Андриа. Я совсем не знал эту служанку, и вообще я больше не играю в эти игры. Хотя когда я был помоложе… — Дерек не договорил и подошел к портрету. — Дорогая, ты хорошо владеешь кистью, у тебя очень тонкие мазки.

— Ты уклоняешься от темы, — упрекнула его Андриа. — Но я тебя понимаю. Ты хочешь, чтобы твои способности полностью восстановились. Это рано или поздно произойдет, ты будешь писать как прежде.

Дерек тяжело вздохнул и подошел к столу с разложенными для просушки расписанными красками веерами. Он посмотрел на птиц и цветы, изображенные на шелке и пергаменте, и улыбнулся:

— Ты очень способная, Андриа.

— Я думаю, мне не страшен голод, пока я не разучусь рисовать, — хмыкнула она. — Но вообще-то скучновато рисовать одно и то же.

— Тебя должен обеспечивать твой муж, это его обязанность, — сердито проворчал Дерек, взглянув на нее через плечо. — Теперь, когда он вернулся, тебе незачем самой зарабатывать себе на жизнь. Он получил наследство от матери, этого вам хватит с лихвой.

— Я не возьму от него денег, — отмахнулась Андриа. Дерек очень удивился:

— Заниматься живописью ради любви к искусству — одно дело, но существовать на жалкие крохи от нее — совсем другое. Ты могла бы жить в достатке. Ты упрямая и глупая, Андриа. — Он стиснул ей плечи. — Не дай своей гордыне встать на пути… своего счастья… и покоя.

— Ты хотел сказать — на пути любви, не так ли, Дерек? — Андриа ласково коснулась его щеки.

Он отвел взгляд.

— Ты всегда любила этого вертопраха — но за что? Этого мне никогда не понять. Совершенно очевидно, что твои проблемы его мало трогают. Собственная персона всегда была у него на первом месте, разве не так?

Глубокие старые раны вновь дали о себе знать. Андриа отодвинулась от друга.

— Дерек, я совершила ошибку, — призналась она, — но теперь я стала старше и мудрее. Раф больше не сможет меня обмануть. — Она подумала о своем легкомыслии и похоти, которой она дала волю. Она покраснела от стыда и отвернулась от Дерека. Раф умел разжечь в ней страсть. Андрией овладело безумное желание вновь оказаться в его объятиях. Она стиснула зубы и обругала себя за слабость. Мысленно, конечно.

— Андриа, ты помнишь, как однажды в детстве мы поклялись ничего не скрывать друг от друга?

— Да, помню. Но когда мы взрослеем, многое меняется. С возрастом все видится по-другому.

— Да… положение дел с тех пор определенно изменилось, — задумчиво произнес Дерек, разглядывая свою покалеченную руку в перчатке. — Конечно, у меня есть от тебя секреты, но я знаю, что и ты от меня что-то скрываешь.

— Но это ведь не мешает нашей дружбе. Иногда мы вынуждены скрывать правду…

— Особенно если она может ранить другого, — закончил Дерек.

— Совершенно верно. — Андриа знала, что ее друга что-то гнетет, но он упорно не желал говорить об этом. А она сама даже и представить не могла, что это могло быть. Она хотела бы ему помочь, но как это сделать, если он после того несчастного случая забивался в раковину, стоило лишь ей начать задавать вопросы. — Мне не терпится посмотреть твои последние картины, — сказала она, чтобы поднять ему настроение.

— Боюсь, они покажутся тебе не слишком интересными. — Дерек небрежно пожал плечами. — В этом смысле моя жизнь никогда не станет такой, как прежде. — Он понизил голос, словно настал час откровений. — Мои мечты никогда не воплотятся в том виде, в каком они возникают в моем воображении. Но в жизни, я уверен, существуют и другие способы стать счастливым.

Андриа положила ладонь на его руку, чтобы хоть немного его ободрить:

— Подчас трудности — это замаскированные подарки. Но прежде чем мы узнаем это, мы должны их вскрыть. Дар не всегда легко разглядеть.

Дерек кивнул, и лицо его вновь стало непроницаемым.

— Я сейчас уеду, Андриа… — Он строго посмотрел на нее. — Но если тебе что-то понадобится, я тотчас буду здесь.

Она опустила глаза, понимая, что ее друг подразумевает нечто большее, нежели материальную помощь.

— Я бы чувствовала себя намного спокойнее, зная, что ты рядом, — тихо призналась она.

Дерек нежно поцеловал ей руку и улыбнулся, хотя глаза его были печальны.

Он вышел из комнаты, а Андриа еще некоторое время пребывала в задумчивости. От их разговора остался шлейф недосказанности. Какие секреты могут так сильно давить на человека? У нее возникло желание побежать за ним, вернуть его и попросить остаться. Но было уже слишком поздно. Мужская фигура в плаще быстро удалялась в сторону конюшен.

Столько неразрешенных вопросов, столько разных эмоций. Слишком много всего. Андриа подумала о Рафе и чуть не застонала. Он так жестоко с ней обошелся два года назад. Как можно после этого испытывать к нему влечение? Правда, сейчас он изменился. Но что, если это только временное затишье?