— Ты опять забыл, что я замужем, — процедила Андриа. — Но не зависимо ни от чего, я никогда сюда не вернусь. Ну а теперь скажи наконец, зачем ты привел меня в эту комнату? Не для того же, чтобы досаждать мне своими несуразными притязаниями?

Бо застонал от бессилия.

— Ты всегда была своевольной и несговорчивой, Андриа. Но мне нравится твой норов. В самом деле, вы с твоим отцом очень похожи. Он всегда брал то, что хотел, и это достойно восхищения.

Твердые шаги Бо раздавались все ближе. Когда он остановился около письменного стола, Раф затаил дыхание.

— Я случайно наткнулся на несколько старых писем твоего отца. Не знаю, как они здесь оказались, но, похоже, адресат отослал их ему обратно.

— Что за письма и где ты их нашел? — взволнованно поинтересовалась Андриа.

— Они лежали вон за той стопкой книг.

Пока Андриа просматривала письма, в комнате стояла тишина.

— Это любовные послания, Бо. Они адресованы какой-то неизвестной женщине. Отец называет ее Бижу[2].

— Имеется в виду что-то утонченное и чрезвычайно ценное? У тебя есть какие-нибудь предположения, кому он мог так льстить? Определенно не твоей матери.

Бо говорил нравоучительным тоном, точно школьный наставник. Он знает эту женщину, понял Раф.

— Отец не был преданным супругом в строгом смысле слова, — грустно призналась Андриа. — Ни для кого не секрет, что мои родители женились не по любви. Их брак был заключен по соглашению. Зачем ты дал мне эти письма? Что ты хотел от меня услышать?

— Просто хотел напомнить о твоем отце. Ничего больше.

— Мне не нужны подобные воспоминания. — Она швырнула письма на стол. — Есть вещи, которые я охотно забыла бы.

— Я рад слышать, что у тебя нет никаких иллюзий относительно твоего отца. Его злосчастные affaires de coeur[3]были здесь притчей во языцех.

— Возможно, и так. Но теперь это в прошлом. Отца уже нет, и я уверена, что своей ужасной смертью он оплатил хотя бы часть грехов.

Раф напряг память. Когда умер лорд Лохлейд? Сколько лет ему было? Нет, он не мог вспомнить. Надо спросить у Треверса, решил он.

— Бо, я хочу вернуться в зал, — сказала Андриа. — Я уверена, твои друзья недоумевают, куда ты пропал. Это невежливо…

— Я сам устанавливаю здесь правила, — надменно процедил Бо.

Больше они не сказали ни слова и покинули комнату. Когда в коридоре вновь стало тихо, Раф с Ником вышли из библиотеки.

— Я бы не придавал большого значения ухаживаниям Саксона. — Ник посмотрел на Рафа. — У него с ней ничего не выйдет, это совершенно очевидно.

— Я с тобой согласен, она вела себя достойно. — Раф, все еще взбудораженный происшедшим, подошел к столу и, взяв тонкую пачку писем, сунул ее в карман. — Здесь могут оказаться ценные сведения. Если Бо хватится, он решит, что письма забрала Андриа.

— Мы всегда успеем их вернуть. Пойдем. — Ник осторожно выглянул на террасу.

— Не могу дождаться утра, — пробурчал Раф, когда они выезжали из Лохлейда. — Я должен повидаться с отцом. Я не уйду из Роуэн-Холла, пока не поговорю с ним. На этот раз он от меня не отвертится. — Он вонзил шпоры в бока своего жеребца. — Ник, сегодня ты будешь спать на роскошной пуховой перине.

Когда они прибыли в Роуэн-Холл и подъехали к конюшням, Рафа охватила тоска. Ему безумно захотелось провести ночь с Андрией, и ощутить ее теплые ласковые объятия. Огромный дом выглядел сумрачным и недружелюбным. И Раф знал, что внутри не найдет ни одной приветливой улыбки и в глубине старинного особняка увидит лишь немощного старого человека, затаившего на него обиду.

— Сейчас я его разбужу, — буркнул Раф.

— Ты имеешь в виду своего предка? — спросил Ник, поднимаясь вместе с другом по ступенькам крыльца. — Разве это разумно?

— Разумно или нет, но я это сделаю.

Раф знал, что дверь на кухню обычно открыта. Так было и теперь. К нему постепенно возвращались отрывочные воспоминания, в основном о счастливых днях, безоблачной погоде и бесконечных детских играх — но только не об отце.

Они с Ником прошли в дом. Высокие часы в углу холла отбивали в тишине свои тяжелые «тик-так». Перешагивая через несколько ступенек, Раф поднялся по винтовой лестнице.

— Вот здесь можешь располагаться, — сказал он, показывая Нику свободную спальню. — Увидимся утром за завтраком. Если Треверс будет задавать вопросы, скажешь, что ты со мной. Он сделает все, что нужно.

— Спасибо, дружище. — Ник закрыл за ним дверь. Раф направился в отцовские покои, и сердце его сжималось от тревоги. Он вздохнул и вошел в спальню отца.

В комнате стоял неприятный запах. Это был запах лекарств, запах старости и болезни. Возле догорающего камина дремал мужчина, выполняющий роль сиделки. Его голова покачивалась во сне и клонилась вперед. Раф бесцеремонно потряс его за плечо.

Морли вздрогнул и, щуря глаза, подозрительно посмотрел на Рафа.

— Я сын лорда Роуэна, Рафаэль. Побудьте, пожалуйста, внизу, пока я вас не позову. Мне нужно срочно поговорить с отцом.

Морли неохотно встал.

— От волнения с ним может случиться новый приступ, — предупредил он.

— Я здесь не для того, чтобы его волновать, — солгал Раф. — А теперь оставьте нас одних. И впредь постарайтесь не спать, когда присматриваете за больным.

Морли сердито взглянул на Рафа.

— Я всегда добросовестно выполняю свои обязанности, — возмущенно проговорил он и вышел из комнаты.

Рядом с кроватью горела свеча. Раф взглянул на бледное лицо с заострившимися чертами. По ввалившимся щекам и поросшему седой щетиной подбородку пробегали темные тени.

Раф взял отца за руку:

— Сэр, проснитесь.

Лорд Роуэн открыл глаза и невидящим взглядом посмотрел на сына:

— Кто это? Что здесь происходит?

Раф помог ему сесть в постели, поморщившись от жалости, когда дотронулся до парализованной руки отца. И во взгляде его тоже не было прежней живости.

— Это я, Раф.

Пристальный взгляд лорда Роуэна сразу посуровел.

— Насколько я знаю, у тебя здесь нет никаких дел.

Раф понял, что отец проснулся и узнал его.

— Это мне решать, сэр, — буркнул он и, поправив подушки за спиной у больного, присел на постель.

— Что ты хочешь? — строгим голосом спросил лорд Роуэн. — Да еще посреди ночи! Если денег, так твоя мать оставила тебе немалое наследство. Ведь в ее глазах ты был божеством.