Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Царь и царица садятся на трон. Дворцовый прислужник вносит покров золотого копья и литуус. Покров золотого копья он вручает царю, а литуус кладет у трона справа от царя.
Двое дворцовых прислужников подносят царю и царице воду для омовения рук из золотого кувшина…Царь и царица омывают руки. Глава дворцовых слуг подает им ткань, и они вытирают руки.
Двое прислужников расстилают подстилку для коленопреклонений перед царем и царицей.
«Стольники» делают шаг вперед, жезлоносец проходит перед ними, подходит к сыновьям царя и указывает отведенные им места. Затем жезлоносец выходит наружу и проходит перед главными поварами, и главные повара делают шаг вперед.
Жезлоносец снова выходит наружу, проходит перед «чистым жрецом, владыкой Хатти, и матерью бога из Халки» и указывает отведенные им места.
Распорядитель церемоний входит внутрь и представляется царю. Выносят вперед инструменты Иштар, и царь говорит: «Пусть их вынесут вперед!»
Распорядитель церемоний выходит во двор и говорит жезлоносцу: «Они готовы, они готовы!» Жезлоносец подходит к воротам и произносит, обращаясь к певцам: «Они готовы, они готовы!» Певцы берут инструменты Иштар. Жезлоносец проходит перед ними, певцы вносят внутрь инструменты и занимают свои места.
Повара ставят подготовленные блюда с водой и мясом; они отделяют постное (?) от жирного (?).
Жезлоносец проходит перед [различными сановниками] и указывает отведенные им места [в одном варианте здесь упоминаются «надсмотрщики над пищей»].
Блюда «распределены».
После распределения блюд собранию дают марнуван [напиток].
Затем царь снимает покров [вероятно, тот, которым были накрыты блюда]. Если он бросает его дворцовым прислужникам, которые стоят [здесь] преклонив колени, то дворцовые прислужники подбирают его; если же он бросает его телохранителям, которые стоят преклонив колени, то телохранители подбирают его и передают его стольникам. [Далее, видимо, следовало ритуальное пиршество, но ни в одном тексте прямо об этом не говорится.] Царь делает знак глазами, и метельщик подметает пол.
[Далее следуют жертвоприношения.]»
Церемония иного рода проводилась, по всей видимости, осенью в городе Гурсамасса (местонахождение неизвестно) в честь бога Ярри. Культовое изображение выносили к камню-хуваси, после чего участники празднества пировали, пели и разыгрывали следующее действо:
«Юноши разделяются на две группы и получают имена; одну группу называют «людьми Хатти», другую — «людьми Масы», и люди Хатти берут медное оружие, а люди Масы — оружие из тростника. Они сражаются друг с другом, и «люди Хатти» побеждают; и они захватывают пленника и посвящают его богу».
Возможно, в этой инсценировке воспроизводилось реальное сражение, некогда разыгравшееся в окрестностях города, но, вообще говоря, подобные ритуальные поединки — широко распространенный элемент народных традиций.
Сохранились отрывки документа с описанием еще одной интересной церемонии:
«С утра перед храмом стоит наготове украшенная колесница; три ленты — красная, белая и синяя — привязаны к ней. Колесницу запрягают, бога выносят из храма и сажают в колесницу. Выходят женщины-буррути, женщины-катру и женщины- выступают вперед, и также выходят мужчины-хубби и храмовые проститутки, и они держат зажженные факелы и бог движется позади, и они везут бога через врата Тавиния в лес. И когда бог подъезжает к дому тарнави в лесу, жрец берет мутти и воду и обходит дом тарнави, и бог вступает в дом тарнави. [Далее следует текст ритуала, от которого сохранились лишь отрывочные фрагменты.]»
Это описание напоминает вавилонскую новогоднюю церемонию, в которой к дому акиту следовала схожая процессия; но проводить между двумя этими ритуалами прямую аналогию было бы преждевременно.
Ритуалам такого рода посвящена значительная часть табличек из хеттского архива, но, к сожалению, многие из них сохранились лишь во фрагментах, а многие поддаются лишь частичной расшифровке. И все же этих примеров достаточно, чтобы составить о данной группе текстов хотя бы общее представление.
В древние времена люди принимали как данность, что все природные явления и вообще все важные события человеку неподвластны и совершаются лишь по воле сверхъестественных сил, во многом подобных человеку, но далеко превосходящих его в могуществе. По аналогии с устройством человеческого общества легко возникало представление о том, что весь мир делится на сферы влияния, каждая из которых находится под контролем определенного божества. Развитию этих представлений, очевидно, способствовал и тот факт, что каждая община поклонялась разным божествам. В каждом городе был свой храм, а в каждом храме обитало божество, при обычных обстоятельствах незримое и пребывающее здесь, на одном и том же месте, с незапамятных времен. Передадим слово хеттскому сказителю:
Итак, боги были невидимы и бессмертны. Но в прочих отношениях — в своих потребностях и интересах, а также в своем отношении к людям — они представлялись всецело подобными человеку. Далее этого теологические умопостроения не простирались. Хетты без колебаний приписывали своим богам и богиням поступки, которые мы сочли бы неприличными или по меньшей мере недостойными. Бог относился к своим почитателям так же, как хозяин к своим рабам. Его следовало кормить и обихаживать, ублаготворять и хвалить. Но даже и при этом нельзя было рассчитывать, что бог постоянно будет блюсти интересы своих служителей: ведь ему нужно было время на развлечения и путешествия, сон и другие занятия, и тогда взывать к нему о помощи было бесполезно (ср. библейский эпизод с пророками Ваала на горе Кармил). Более того, бог далеко не всегда действовал мудро, и поступки его могли повлечь за собой непредвиденные и опасные последствия; долг верного служителя заключался в том, чтобы указывать богу на ошибки, после чего тот, вероятно, исправлял их. Хеттский царь вполне мог признавать, что род человеческий неисправимо порочен; но никогда нельзя было исключить, что несчастье, обрушившееся на человека или на весь народ, вызвано не божественной карой за прегрешение, а просто недосмотром со стороны божества. Ведь в отличие от бога-покровителя демоны и злые духи всегда были начеку. Вот, к примеру, отрывок из молитвы царя Мурсили:
«Что же это, о боги, что вы наделали? Вы допустили мор — и вот земля Хатти умирает, и никто не готовит подношения пищей и питьем. А вы приходите к нам, о боги, и вините нас за это… и все наши поступки в глазах ваших нехороши».
Царь откровенно объясняет богам, что в конечном счете такое упущение невыгодно им самим, ибо они лишаются прислужников.
