это прокурор Шувалов. Нагло посмеется, жалобе даст от ворот поворот. Сейчас на пару с генералом ФСБ парятся в бане, пьют коньяк и радуются, что положили на лопатки хрупкую женщину. Дослужились до больших погон, а так и не осознали, что помимо земного суда есть еще суд божий. А его взятками не купишь.

Ермаков, определив Андрееву в следственный изолятор, сразу поехал к Семенову рассказать, что произошло нового за последнее время в расследовании убийства судьи. Поднимаясь на лифте на этаж, где проживает Семенов, услышал звук СМС. Смартфон находился в кармане брюк. «Ладно, потом посмотрю», — не переставал думать, с каких слов начать с «мэтром» разговор.

— Юра, можешь ничего не говорить, я уже все знаю, тебя фейсы, как мальчишку, вокруг пальца обвели, — проговорил Семенов, открыв дверь Ермакову. — С проститутками жить надо по их же мерзопакостным законам. Слова «пожалуйста», «извините» на них не действуют. Не стой у порога, заходи, — пропуская его в квартиру, закрыл за ним дверь. — Минутой назад ушел сосед, он водитель прокурора Шувалова, слил по нему информацию. Татьяна как себя чувствует? Все-таки она женщина. У меня кроме матерков никакие слова в голову не лезут. Проходи в зал, кофеем угощу, — проговорил, идя на кухню.

Ермаков садясь в кресло:

— Держится молодцом! Не показывает вида, что ее сломали. Может еще и не осознала, во что вляпалась. Человек посидит ночь в камере, нарисует в голове разные картины, сорвётся. Камера, она ведь не санаторий «Анапа»!

— Ты мне это зачем говоришь? — Семенов жестко ему ответил, готовя кофе. — «Вляпалась»! Как у тебя язык повернулся такое сказать! Мы с тобой своими руками отправили девушку в камеру. Офицеры мы хреновы! Кто мы после этого, назвать или сам догадаешься?!

— Кто знал, что прокурор прикажет следаку ее арестовать, — оправдывающимся голосом ответил Ермаков. — Мы с ней стояли в дверях, минуты не хватило покинуть следственный комитет. Хотя, что бы это дало? ФСБ Андрееву из дома привезли бы к следователю, пойти против областного прокурора выйдет себе дороже. Выше него по должности в карательных органах нет.

Семенов входил в зал в зал с кружками кофе:

— Юра, есть кто повыше рангом. Есть! Еще ни одному человеку не удалось его обойти! — сказал, посмотрев на потолок.

— Ты что веришь в загробную жизнь? Вижу, куда ты клонишь. Хочу по-дружески предупредить: сейчас не те времена, когда без последствий можно было подкараулить обидчика в темном переулке и поговорить с ним по-мужски. Видеокамер понатыкано на каждом углу. По голосу чувствую, в твоей голове зреет план пойти незаконным путем. Твои методы борьбы с преступностью мне известны. Кстати, Татьяна наказала, чтобы ты коней попридержал, горячку не порол! Правду говорю, она на нас зла не держит. Фээсбэшники с прокурором ей так и так бы прищемили хвост. У нее как ни статья, так обвинительное заключение! Конец должен был наступить, терпение у них закончилось, — доставая из кармана смартфон, включил его. — Вот козёл и меня подтягивает, — Ермаков нервно выругался. — Читай, — протянул смартфон Семенову.

Семенов стал читать СМС, проговаривая полушепотом слова: «Юрий Николаевич, вам человек по фамилии Ежов знаком? Обратите на него внимание. Быкову он многим обязан. Мой „номер“ не пробивайте, время только потеряете», — прочитав, отдал телефон обратно Ермакову.

— Играет с тобой в кошки-мышки! Заметь, слово «номер» взял в кавычки, понятно, что с левого телефона послал СМС. Заметь, текст писал не жулик, он далек от зэков, не замаран блатными словами. А так бы прислал маляву: «Вечер в хату всем братьям-арестантам. Ходу воровскому, смерти мусорскому. Жизнь вам в радость, чифирь в сладость. Бродяги, фарта в ваших делах нелегких».

Ермаков его перебил:

— Мне, Фёдырыч, не до шуток, я у чекистов на контроле. Прослушка сейчас на парах торопится на доклад к Шорину по присланной мне СМС. У меня выход один, чтоб не замараться — идти на поклон к старшему брату. Протяну с докладом — следом пойду за Андреевой в камеру. Прокурор не на шутку разозлился. Отправитель СМС подставляет нам в жертву невиновного человека, а сам как бы в стороне. Нервничает, земля горит под его ногами, ищет варианты уйти от наказания, не осознавая, что своими же писульками, наоборот, помогает органам надеть на него наручники. Дело времени!

— Правильной дорогой идёте товарищи! — Семенов играючи процитировал слова вождя пролетариата Владимира Ленина. — Брать Ежова в разработку не вижу смысла, да и время упустишь. С ним нужно говорить прямо, служил в нашем легендарном подразделении, совесть еще, поди, не потерял. Попроси у ФСБ распечатку его телефонных переговоров, сразу будет ясно, замаран он в убийстве судьи или нет. На счет твоих слов в отношении меня, как ты выразился, якобы наступили не те времена, и наказывать людей нельзя не по закону. Не скрою, я противник, чтобы виновный отбывал наказание за колючкой. Для него пяток лет на нарах — курорт, а не наказание. Тебе ли не знать, богатые люди в лагере живут лучше, чем космонавты с шахтерским стажем. Камера упакована по высшему разряду гостиницы «Метрополь», холодильник с деликатесами и с заморскими фруктами. Я человек старой закалки, придерживаюсь суда «божьего», а он предпочитает преступника наказывать на воле. Прокурор Шувалов если когда-нибудь и присядет на нары, то ненадолго. Выйдет здоровым и упитанным, и с деньгами. И это, по-твоему, справедливо?! Про насильников и педофилов вообще язык не поворачивается сказать, им место — «бьется в тесной печурке огонь», — пропев строчки из песни времен Великой Отечественной войны. — Обо мне не беспокойся, еще не наступил момент, когда намерюсь откопать томагавк войны. Но знай, опер, он как вождь краснокожих индейцев Чингачгук — всегда на защите слабых.

— С тобой все ясно, встал на тропу войны с бледнолицыми фейсами. Смотри, скальп снимут, и кошелек из него изготовят, им как раз деньги карманы жмут. Как бы пожалеть не пришлось!

Семенов рассмеялся:

— Что! Поверил моим словам! Повелся, как молодой опер! Я ж тебя учил: верить никому нельзя, даже близкому человеку, а вдруг я скурвился? Ты что думаешь, у меня крыша поехала, в одиночку идти против органов? Разжуют и выплюнут. Высказался, чтоб пар выпустить! Заниматься самосудом выйдет себе дороже. У меня же семья, кто о ней позаботится? И возраст уже не тот. Давай лучше о делах наших скорбных покалякаем, как будем друга из кичи вызволять, — снова употребил выражение из советского фильма «Место встречи изменить нельзя», имея в виду журналиста.

— Сейчас мы ей не помощники, через три дня ее освободят. Меня волнует Ежов. Вдруг Быков денег ему отвалил? Для него замутить убийство судьи — раз плюнуть, оперативный опыт большой, знает все ходы и