Также поощряется:

готовность к ненормированному графику умение принимать нестандартные решения безоговорочное выполнение прямых приказов

Кандидат обязан будет принести присягу и дать клятву верности на крови.

Заинтересованным просьба обращаться по адресу:

Дворцовая площадь, д.1, Первый отдел Канцелярии Его Императорского Величества.

Номер магофона: 987111.

Да с такими критериями они помощника будут искать… лет тридцать, наверное. Как же, кровная клятва верности. А убиться во благо Его Величества не требуется? Странно, что нет. Но это, наверное, просто не прописано, не хотят кандидатов отпугивать.

По дороге как-то разом стало лучше, в голове посвежело, настроение подскочило и все плохое забылось. Книжечки, ваша хозяйка уже бежит! Изнемогает от нетерпения! Подождите, всякая леди порой опаздывает на свидание.

Правда, в этот раз случился грандиознейший… пушной зверек. Он самый. Как ещё назвать, когда ты уютно устраиваешься на кровати в компании горячего чая и вазочки с конфетами и плюшками, а в этот момент к тебе в покои снова ломятся?

Пришлось ведь идти открывать!

— Госпожа, — на пороге стоял молоденький совсем мальчишка. Вернее, уже юноша, но… молоко на губах не обсохло. Чистое наивное лицо, голубые глаза, светло-золотистая кожа, правильные, но излишне смазливые пока черты лица. Вырастет — станет красавцем, а пока… судя по всему, один из прислужников.

— Да, чего тебе? — спросила спокойно.

Бедняга, наверное, недавно взяли на работу, видно, как нервничает, вон даже кадык дергается.

— Гос-спожа, там вас прос-сит ано…

Неужели я все-таки понадобилась Дарграйну? Решил исполнить обещание и позаниматься с мечом или моей силой?

Или зол на что-то? Иначе, с чего паренек заикается-то?

— Ано Дарграйн просит? — уточнила — и получила в ответ судорожный кивок.

— Куда идти-то, покажешь?

— Прошу за мной, — наконец, посланец с достоинством выпрямился и кивнул, тут же деловито развернувшись в другую сторону. Надо надеяться, он знает, куда идти.

Я прикрыла дверь — знала, что она все равно защищена магически, и никто посторонний в мои покои войти не сможет.

Пришлось почти бежать вперед. Коридоры становились все грандиознее, как-то… пафоснее и дороже. Высокие колонны, мрамор, звездный камень, позолота, серебро… И почти никого. На встречу едва ли три человека попались, и все — какие-то притихшие, как будто напуганные. Да что же происходит, в самом деле?

У резной крепкой двери с прожилками неизвестной породы паренек остановился, как-то весь сжался мигом.

— Госпожа, вам сюда. Только мне нельзя, — он выглядел настолько несчастным, что это даже стало разом вдруг подозрительно. Да с чего я вообще сюда пошла? А если там встреча послов? А если какая-нибудь грандиозная ловушка — и меня выставят на посмешище перед целым двором? А…

Додумать я просто не успела. И даже проснувшаяся подозрительность не помогла.

Дверь распахнули — а меня со всей силы подтолкнули внутрь.

Нет, никакого зловещего скрежета не было. дверь напротив закрылась бесшумно — никто меня и не заметил. Никто не охранял.

Просто огромный зал был почти полностью погружен во тьму. Так, что предметы угадывались едва заметно.

Эта тьма душила, проникала под кожу, Заползала в самое сердце, холодя и заставляя вздрагивать.

Проклятье. Я вздрогнула, замерев. Затаила дыхание. Если я прикинусь маленькой пылинкой, может, меня не заметят? Увы, это было маловероятно. И, что самое печальное, это действительно была ловушка. Я вспомнила, где видела этот зал. Читала о нем совсем недавно. Тьма уплотнилась в нескольких шагах, колыхалась, отчего-то пока не решаясь напасть.

Зал приговоров. По лбу тек холодный пот. Здесь Верховный анорр или другие Высшие могли выпивать силу преступников. Блокировать её. Наказывать любым, сколь угодно изощренным способом. И выходцев из других миров, говорят, достаточно было просто оставить на часок в этом зале. После чего выносили либо высушенный труп, либо седого сумасшедшего.

Высшие анорры не ведают снисхождения к чужакам и тем, кто нарушает их законы.

Из глубины зала раздался стон. Он был полон такой неизбывной муки, что кожу продрал озноб, и я буквально онемела.

Бежать — кричали все инстинкты. Непонятно, как мальчишка смог открыть запечатанную дверь, кто он вообще был такой… По чьей указке это сделал? Попыталась дозваться Итшир — ничего. Пустота.

А моё Воплощение? Не хотелось тащить его сюда. Вейши ещё совсем малютка. Кто знает, как на него повлияет это место? А если заболеет? Погибнет?

— Ну нет, малыш. Хотя бы о тебе твоя бестолковая мама позаботится, — пробормотала, сжимая судорожно пальцы в кулаки.

И что делать? Бежать невозможно. Попробовала — дверь стоит, как влитая.

Кричать? Смысла нет, не услышат, здесь все изолировано. Вот и пришел тебе, Кара, злобный пушистый зверь. Или шипящий. Что-то подсказывает — ой замешаны здесь чьи-то гремучие хвосты, да только не докажешь. Даже если живой выберусь!

Холод пробирал до костей, до солоноватого вкуса во рту, до звездочек перед глазами. Тьма — хищная, многоликая, наблюдала за мной и, казалось, только и ждала случая, чтобы ринуться и схватить.

Мой шанс — оставаться у двери, у самого порога, и ждать того, кто сюда войдет. Забрать тело… тело того, кого казнят.

Новый стон. Отчаянный, на грани безумия. Шепот. Бессвязный, горький, больной. Сердце сжимается. Я ведь училась быть жестокой. Здесь почти никому нельзя верить. Мало мне проклятья, мало “наследства” из Дарании?

Тьма. Холод. Стоны, которые перешли уже в хрипы.

— Да провалитесь вы все! — выкрикнула зло, но голос потонул во тьме, как в тумане.

Отчего-то по телу стал разливаться тягучий жар.

Я шагнула вперед, не давая себе больше времени на раздумья. И снова вперед. И снова. Тьма, как кисель — вязкая, липкая, мокрая. Было противно, почти мерзко, очень холодно и во рту все ещё стоял привкус — неприятный, горький.

Ничего, пустяки. И не с таким справлялись. Стон стал громче, отчаяннее. Аж в мурашки от него бросило.

— Потерпи, — хотелось крикнуть, но слова вязли в воздухе.

Легкие горели, казалось, вся кожа при соприкосновении с этой субстанцией покрывалась ожогами, хотя видно ничего не было. Кожа как кожа. Чуть бледноватая, но… Стиснула зубы, тряпка, и хватит ныть! Подумаешь, какая-то муть плавает, подумаешь, давит. Не раздавит! Жаль, что стоны не страсти, но тут уж что есть, то есть.

Вывалилась я из тьмы неожиданно — прямо в начерченную в камне причудливую фигуру, в центре которой был заключен пленник. Молодой, обнаженный почти полностью (кроме набедренной повязки) анорр. Старше меня, конечно… на вид лет тридцати. Значит, и двести, и триста может быть — анорры живут долго. Не меньше двух-трех тысяч лет уж точно.