Но простите меня, мой друг, за ненужные подробности. Все это я поведал Вам лишь для того, чтобы немного рассеять Вашу настороженность, которой Вы, несомненно, охвачены по причине столь дерзкого моего вторжения… Расскажу дальше, если позволите.

Так вот, унаследовав от своих предков интерес и способности к оккультным наукам, а также переняв у них некоторые скромные знания и навыки, отец мой решил пойти в своих исследованиях дальше, дабы достичь невиданных прежде высот мастерства и перейти на совершенно иной уровень. Ему, к примеру, недостаточно было просто поднять из гроба мертвое тело и заставить его исполнять свою волю, как то делал мой прадед. Нет, он возжелал победить смерть, воскрешая покойников «в полной мере», то есть возвращая в тело душу… Будучи одержим этой идеей, он, казалось, ни о чем другом не думал, проводя свои опыты почти каждую ночь. И ему это, думаю, удалось. Хотя, впрочем, не будем пока об этом. А ведь и на самом деле, Вы посмотрите только, что делается вокруг! Халтурщики и недоучки, вообразившие себя магами, наводняют мир трехдневками-зомби, не способными ни на что, кроме банального убийства в темном переулке, а то и вовсе действующими лишь несколько часов так называемыми „снова-ходящими“, и эти гнилые безмозглые колоды шастают по улицам, переваливаются и подвывают, смеша народ. Исполняемые же ими задачи столь же примитивны и никчемны, как и их заклинатели.

При этих словах мой гость принял настолько расстроенный вид, и голос его зазвучал так обиженно и удрученно, что я, хоть и не замечал доселе особого «наводнения» улиц ходячими мертвецами, искренне посочувствовал ему в его переживаниях по поводу неучей и недоумков, поднимающих из могил черт знает что.

Но что же тогда, собственно, представлял собой я, который, несмотря на все потуги, до сих пор не воскресил и лягушки и чьи «колдовские» манипуляции доселе сводились к плеванию через плечо от сглаза да торжественному зажиганию свечей вокруг украденного из чьего-то гроба и вываренного черепа? Как вообще мог я рассуждать или даже слушать рассуждения о качестве и целесообразности неких магических ритуалов, будучи простым неотесанным гробокопателем, находящимся, по сути, на низшей ступени иерархии «адептов потустороннего», к которым я себя безосновательно причислял? Я был хуже обычного могильщика, ибо, в отличие от такового, не мог даже объяснить смысла своих действий! Мне стало настолько стыдно за себя, что вся моя напускная бравада, которую я, как маску, натянул в начале разговора на свою малопривлекательную физиономию, слетела с нее как яблочный цвет, побитый коварным майским градом. Хорошо, что в полумраке не было заметно, как мучительно сильно я покраснел.

Сидящий напротив меня человек прочел, видимо, не моем лице всю гамму охвативших меня чувств, что при его способностях было, конечно же, сущим пустяком, и поспешил вскинутой рукой воспрепятствовать началу потока нелепостей, которому я уже вознамерился было открыть шлюзы моего речевого аппарата. Жест этот вышел у него настолько естественным, словно он всю жизнь только тем и занимался, что призывал разных идиотов к молчанию.

Не спешите, скромный хозяин сих стен, он обвел взглядом гостиную, на потолке которой тепло играли пробивающиеся сквозь табачный дым блики света из камина. – Я, похоже, знаю, о чем Вы собираетесь заговорить, и уверяю Вас, что это абсолютно излишне, ибо в ходе моего повествования и, надеюсь, нашего дальнейшего общения все само по себе встанет на свои места, обещаю Вам! Так вот, эксперименты моего отца продвигались успешно, и он радовался, как ребенок, каждому крошечному шагу вперед, так как знал, что выбранная им тропа хоть и извилиста, но верна. Я же, хоть и находился в это время рядом с ним, вовсе не горел желанием покорить мир и не грезил троном Черного Гения – несбыточной мечтой многих чернокнижников. Прелести умерших красавиц меня мало интересовали, и в снах своих я не опрокидывал в свою разверзнутую глотку галлоны теплой крови из резных кубков, хотя и осознавал, что мой удел – идти тем же путем, что и мои предки. Мои занятия оккультными науками под руководством отца были самоцелью и сами по себе приносили мне удовольствие. Я постиг множество законов бытия и обучился вещам, которые показались бы, мягко скажем, несколько странными, вздумай кто-нибудь включить их в школьную программу. Одни из них являются чрезвычайно полезными и конструктивными, другие же годятся лишь для развлечения толпы на рыночной площади да забав сопливых юнцов. Ну, например…

Не меняя позы и по-прежнему не спуская с меня глаз, мой гость указал кончиком все еще не потухшей сигары в сторону потрескивающего в камине огня. Пламя вздрогнуло, зашипело и, словно оскорбившись столь бесцеремонным с ним обращением, погасло, не оставив ни тлеющей искры, ни дыма, ни запаха. В комнате мгновенно стало темно, как в могиле. Сгинул во тьме камин, пропали большое старинное кресло и расположившийся в нем силуэт, и даже своих собственных рук я больше не видел. Меня обуял страх. Липкий, противный ужас, сковавший вдруг мое тело и дух. Я не знаю, что было тому причиной, но, никогда не боявшийся темноты, сейчас я буквально обмер.

Долго мой испуг, однако же, не продлился, так как уже через несколько секунд дрова в камине, повинуясь приказу неясной силы, вновь вспыхнули, заставив исчезнувшие было во мгле предметы вновь обрестись на своих прежних местах в поле моего зрения. Отсутствовала лишь одна часть «интерьера», но, безусловно, самая значительная, а именно человек, чьей волей были вызваны события последних мгновений. Кресло пустовало, и даже дым его сигары, еще минуту назад густо клубившийся под потолком, исчез, растворившись неведомо в чем.

Впрочем, отсутствие моего недавнего собеседника не затянулось: бесшумно и с каким-то налетом трагичности он вышел из погруженного во тьму дальнего угла помещения и, как ни в чем не бывало, занял свое прежнее место в кресле. Между большим и указательным пальцами его руки была зажата все та же, отчего-то не становящаяся короче, сигара.

Простите мне эту маленькую демонстрацию, друг мой. Она инфантильна и недостойна меня. Но, видя, что доля сомнения в моей честности еще присутствует в Ваших разрозненных мыслях, я решил убедить Вас в том, что я, по крайней мере, не вор, забравшийся в дом в Ваше отсутствие и теперь пускающий Вам пыль в глаза в надежде улизнуть. Как видите, это не так, и мне приятно, что Вы в этом убедились, струя табачного дыма снова потянулась к потолку, медленно растекаясь по всей его поверхности, а в гостиной моего дома вновь стало относительно уютно.

Боюсь, что не совсем понимаю, решился я на необдуманную реплику, каким же образом я могу быть полезен в Ваших делах, являясь, как Вы, конечно, заметили, человеком несведущим и ничего, по сути, не умеющим?

О нет, ни в коем случае! Не нужно, дорогой друг, преуменьшать своих качеств и способностей! Вы не обладаете знаниями, это правда, но у Вас есть нечто другое, имеющее не меньшую ценность – Ваше желание и упорство в достижении цели, которое является фундаментом в том деле, которое мы для себя избрали. Полагаю, Вы не обидитесь, когда узнаете, что я уж с лишком год наблюдаю за Вами, следую, можно сказать, по Вашим пятам и успел убедиться в правильности своей оценки. Увидев, как рьяно Вы раскапываете землю, порой не делая ни единой паузы до самого гроба, и какой аккуратной оставляете затем могилу, я понял, что не ошибся.