«Сегодня меня вызывал в Союз инвалидов генерал Скворцов по делу. К слову, я уже около полутора месяцев состою врачом Всеюгославского союза русских военных инвалидов и особо — врачом Белградского отделения этого союза».

Линицкому удалось, в частности, внедриться в Общество гал-липолийцев[9]. Он своевременно проинформировал Центр о готовившихся провокациях и террористических актах, а затем добился раскола в руководстве общества, в результате чего оно распалось. Находившиеся у Линицкого на связи помощники осуществили ряд успешных вербовок и проникли в другие белогвардейские организации, добывая в них важную информацию. Так, тесть Линицкого был внедрен в местную фашистскую организацию. Ему удалось получить фотографии и биографические сведения на террористов и агентов из числа русских эмигрантов, которые готовились для заброски в СССР.

Касаясь результатов работы резидентуры Линицкого в тот период, в третьем томе «Очерков истории российской внешней разведки» отмечается, что собранные Линицким сведения о засылке в СССР боевых групп и отдельных террористов позволили нанести серьезный удар по антисоветским организациям в Югославии, «а на некоторых направлениях полностью парализовать их деятельность. Так, прекратила свое существование организация «Дружина», которая занималась засылкой боевиков через территорию Румынии. Она действовала в тесном контакте с румынской разведкой и находилась под особым покровительством представителя РОВС в Румынии генерала Геруа».

Помимо получения устной разведывательной информации белградская нелегальная резидентура провела ряд острых мероприятий по изъятию из сейфов некоторых руководителей РОВС и Народно-трудового союза особо важных документов. В них шла речь о контактах этих белогвардейских организаций с разведслужбами западных стран, а также о планах предстоящих террористических акций в СССР.

Руководство ИНО нередко отмечало успешную работу Л. Ли-ницкого и его резидентуры.

Однако 5 декабря 1935 г. в результате предательства Линиц-кий и несколько сотрудников его резидентуры были арестованы югославской тайной полицией.

А произошло вот что: заместитель Линицкого без его санкции решил провести операцию по вскрытию сейфа в квартире лидера НТСНП. К этому острому оперативному мероприятию он привлек двух знакомых югославов, один из которых оказался осведомителем местной контрразведки. Участники операции были взяты с поличным. После пыток и побоев заместитель резидента выдал всех членов резидентуры. Югославская тайная полиция в тот же день начала аресты.

Сам Линицкий был арестован в здании центра русской бело-эмиграции — «Русском доме» в Белграде, куда он отправился вместе с женой на просмотр оперы «Наталка-Полтавка». Леонид Леонидович задержался в холле театра, а его жена прошла в зал. В этот момент к Линицкому, который беседовал с главой местного отделения РОВС генералом Барбовичем, подошли представители югославской тайной полиции и арестовали его. Линицкий успел передать известие о своем аресте жене, которая тут же возвратилась домой, растопила печь и сожгла находившиеся в тайнике документы и подготовленную к отправке в Центр почту, а также другие материалы, которые могли бы уличить мужа в разведывательной деятельности. Вскоре в дом с обыском нагрянула тайная полиция, но ничего предосудительного ее сотрудникам обнаружить не удалось.

К Линицкому, как к руководителю «разоблаченной русской сети разведчиков», были применены суровые меры воздействия — в течение трех месяцев его жестоко пытали. Однако никаких сведений о своей работе и о своих товарищах мужественный разведчик полиции не сообщил. В ходе следствия и на суде он вел себя исключительно стойко, использовал суд для разоблачения истинной роли РОВС и НТСНП, которые с территории Югославии вели свою террористическую деятельность. В ходе судебного процесса Линицкий и его товарищи не связывали себя с советской разведкой, а выступали от имени самостоятельной политической организации, боровшейся из патриотических побуждений против террористических устремлений отдельных руководителей белой эмиграции.

В качестве членов своей организации арестованные назвали несколько одиозных фигур белой эмиграции, от которых они якобы получали информацию. В частности, был назван ротмистр Комаровский, подозревавшийся резидентурой в сотрудничестве с польской и британской разведками. Разразился скандал. Руководители РОВС затеяли свое собственное расследование, что вызвало серьезную обеспокоенность в белоэмигрантских кругах не только Югославии, но и в Европе в целом.

В заключении специальной следственной комиссии РОВС, которую возглавлял бывший царский сенатор Трегубов, следующим образом описаны некоторые этапы проникновения разведчика в руководящие органы белой эмиграции:

«Основная задача Линицкого заключалась в сборе сведений о IV отделе РОВС, в особенности о его секретной работе, и надо отдать ему справедливость, он планомерно приступает к осуществлению этой задачи. 3 мая 1933 г. он заполняет опросный лист для зачисления в члены Белградского отделения галлиполийцев; 26 июля того же года заполняет второй такой же лист. Ни в одном из этих листов подписей поручателей или указания на их личности не имеется. Если даже признать, что он поступил в галлиполийское общество с 3 мая, то 17 мая, то есть через две недели, он уже упоминается в протоколе заседания правления, 21 июня того же 1933 года кооптируется в состав правления, 3 января 1934 г. становится действительным членом правления, в каковой должности состоял вплоть до дня ареста.

Одновременно с быстрым продвижением в местный галлиполийский центр Линицкий сначала вступает в образованную подполковником Козубским группу по изучению СССР и для «разработки» тем заходит к ротмистру Комаровскому в канцелярию IV отдела, а затем под предлогом сбора для этих докладов сведений начинает чаще посещать Комаровского и даже брать у него материалы к себе на дом.

В ноябре 1934 года на Линицкого возлагается исполнение обязанностей секретаря правления белградского отделения Общества галлиполийцев, которые он нес до 10 декабря того же года. Однако, очевидно, выгодное положение секретаря, не только дающее возможность знать всю (даже конфиденциальную) переписку Общества, но и позволяющее открыто знакомиться со многими бумагами и в канцелярии IV отдела, побудило Линицкого и после сдачи должности секретаря продолжать именовать себя таковым, вследствие чего не только многие офицеры, но даже и военный агент полковник Базаревич считали его секретарем. Базаревич собственноручно написал, что доктор Линицкий последние 7–8 месяцев перед арестом работал во второй комнате канцелярии «как секретарь белградского отделения Общества галлиполийцев». Таким образом этот большевистский агент сумел создать себе в белградском центре РОВС исключительное положение».

Проводившая официальное следствие югославская тайная полиция пыталась исключить утечку сведений об истинных делах белой эмиграции. Тем не менее информация о террористической деятельности РОВС и НТСНП дошла до Лиги наций. В европейских средствах массовой информации печатались репортажи с судебного процесса, излагавшие показания Линицкого, и содержались призывы привлечь к суду и белогвардейские организации.

Суд признал Линицкого виновным лишь в «проведении коммунистической пропаганды в полицейской тюрьме в ходе следствия» и в «нанесении ущерба белоэмигрантской организации, связанного с кражей документов