– Не верь, – говорю решительно, с непонятной злостью сминаю газету, заталкиваю в сумочку. – Он любит тебя, Катя. Слышишь?

– Любит? – голос ее хрустит и крошится, как лед. Я вздрагиваю. А она смотрит холодно в самую душу. – Что ты знаешь о любви, пташка? – ухмыляется и бросает слова, словно плевок. – Ты же не видишь ничего дальше своего носа? Тебя же не волнует никто, кроме тебя самой? Ты же… ты… Уходи.

И отворачивается, сжав кулаки.

– Катя, я…

– Убирайся, – рычит, уткнувшись лбом в решетку. – И Марку передай, чтобы не приходил больше.

– Ты права, Катя, – соглашаюсь. – Я отвратительная подруга. Но я знаю, что Крис любит тебя. И он отомстит.

– К черту его месть вместе с ним, – бросает устало, и кажется, злость немного откатилась в сторонку. – Не нужна мне его любовь. Ничего не нужно. И жизнь эта гребаная! – кричит, саданув кулаками по решетке.

– Катя! – оказываюсь рядом, но она разворачивается резко, отталкивает меня. Наступает.

– Я сказала – убирайся, – подхватывает рисунки с кровати, швыряет в меня. Я зажмуриваюсь, вжавшись в дверь. – И его с собой забери. Ненавижу!

Прижимаю рисунки и выскальзываю за дверь. Санитар запирает ее за моей спиной.

– Кто вас просил лезть в мою жизнь?! Ненавижу! – доносится из-за двери крик, переходящий во всхлипы.

Отчаяние душит. Устало останавливаюсь у окна в коридоре. Машинально складываю рисунки, которые расплываются перед глазами. Санитар проявляет участие, но я отмахиваюсь – все в порядке. И Катька права. Во всем.

Выхожу на улицу и замираю в проходе. А этот что здесь делает? Проворно ныряю за колонну недалеко от входа. Юрист оборачивается, но не замечает меня вроде. Осторожно выглядываю, рассматривая женщину рядом. Худая, нескладная какая-то. Но красивая, несмотря на болезненную худобу и бледность. Андрей держит ее за руку, что-то говорит, а она улыбается рассеянно.

Врач пожимает ему руку, и юрист уводит женщину. Но в конце аллеи она оборачивается, окидывает взглядом здание клиники и кажется мне знакомой. Где-то я определенно видела ее. Но где? А Андрей тем временем усаживает ее в свою машину, оставленную со стороны реки, в то время как я заехала через центральные ворота. А в той стороне, насколько я успела узнать от таксиста по дороге, – небольшой поселок в три двора. Любопытно. Что же это за женщина такая интересная и где я ее видела?

– Наконец-то я тебя нашел, – вкрадчивый голос заставляет вздрогнуть. Рисунки выпадают из рук, разлетаются.

Я оборачиваюсь, сталкиваюсь с синим взглядом.

– Ты? – выдыхаю, пытаясь отступить, но сильная рука хватает запястье, притягивает.

– Малышка, – улыбается Антон. – Как же долго я тебя искал. Родная.

Он пытается поцеловать, но я уворачиваюсь. Смотрю растерянно, не понимая, что делать. И необъяснимый страх размывает реальность. И воздуха не хватает.

– Малыш, ты чего?

Он теребит меня, целует в щеки. А меня будто парализует: ни пошевелиться, ни слова сказать. И мое молчание подталкивает Антона: он подхватывает меня на руки и сбегает по ступеням.

С неба сыплется снег. Лопатый, как насмешка зимы дождливой осени. На больничной аллее пусто. Антон ставит меня на землю, и я задираю голову в сизое небо. Из головы не выходит та женщина.

– Идем, – он тянет меня за руку. Я усмехаюсь. Идти. Куда? Зачем?

– Нет, – опускаю взгляд, всматриваясь в лицо мужчины, которого еще недавно считала самым близким и родным. А теперь? – Никуда я с тобой не пойду. Потащишь силой – закричу.

– И кто тебя услышит? – усмехается он, слегка наклонив голову и засунув руки в карманы куртки. – Ты же приехала одна.

Да. И уже жалею об этом. Если Марк узнает, что я ослушалась его и поехала к Катьке без Регина, придушит. И будет прав. При мысли о Марке становится легче.

– А что, по-твоему, здесь пустыня? Странный ты. На мой крик кто-нибудь да отзовется.

Антон хмурится.

– Идем, Алиса. Не глупи, – он перехватывает меня за запястье. – Я так долго тебя искал. Идем со мной, – он касается ладонью щеки, но я дергаюсь, как от удара. – Идем, пожалуйста.

– А то что? – пытаюсь вырвать руку, но Антон держит крепко. – Похитишь? Не страшно. Да пусти ты!

Без толку. Он держит крепко. Оказывается совсем рядом, заводит руки за спину. Я шиплю, делаю попытку вырваться.

– Я не собираюсь с тобой препираться, – шипит в самое ухо. – Истерить потом будешь, малыш. А я знаю верный способ от твоих истерик. Тебе нравится, я знаю, – и прихватывает зубами мочку уха.

Я вздрагиваю. Злость скрипит на зубах.

– Пошел к черту, малыш, – рычу в ответ. – Что тебе от меня нужно?

– Ты. Мне нужна ты. Неужели неясно?

Он тащит меня прочь от больницы. Туда, где исчез юрист с женщиной.

– Зачем? Чтобы в очередной раз продать? Или выложить видео на ютуб?

Антон останавливается, разворачивает меня лицом к себе.

– Надеешься еще денег срубить? – злость не дает мыслить здраво. – Или что, бизнес пошел на убыль? Не так хорош для…

От пощечины звенит в ушах и темнеет перед глазами. Отшатываюсь, едва не падая. Боль разламывает голову, по щекам катятся слезы, смешиваясь с кровью.

– Прости… Алиса, прости… – кидается он ко мне.

Отступаю на шаг. Губа пульсирует, кровит. Отираю двумя пальцами.

– Что? – хватает за плечи, встряхивает. – Что он тебе про меня наговорил? Что? Ну же, скажи!

– Пошел к черту.

Что он мог наговорить? Даже если бы Марк не показал мне те видео, не рассказал о бизнесе Антона – я бы сейчас все поняла о нем. Тот Антон, которого я знала, не будет бить по лицу девушку. Меня. Этого человека с пустым взглядом я не знаю.

– Твой Марк заплатил мне деньги, чтобы я оставил тебя в покое. Отдал ему, – говорит Антон зло, тяжело дыша и старательно избегая моего взгляда. – Сказал, если я не сделаю это – он сделает так, что ты возненавидишь меня. Сказал, что превратит нашу жизнь в ад. Похоже, он исполнил свое обещание. Ты не понимаешь, что он за человек. Он жену собственную похоронил, а она жива. И загибается здесь, пока он…

– И ты так легко отказался от меня? – перебиваю я, не желая выслушивать это. Разбитую губу дергает, и кровь проступает крупными каплями, едва я слизываю ее.

Он качает головой.

– Я искал тебя. Осторожно. Но ты же нигде не бываешь без охраны.

В этом он прав – Регин всегда сопровождает меня, если Марк не может.

– Сегодня повезло. Я уже и не надеялся.

Да уж, повезло. Кому только?