из другого детдома, ей уже было пятнадцать и она была свиньёй. Здоровенная цилиндрическая туша со здоровенными, но чутка обвисшими сиськами, со вздёрнутым носом-пятаком и круглой физиономией.

-Эй, змеюка! Шо, вернулась с отдыха, да? — она подошла к моей кровати, когда я выкладывал свои вещи из рюкзака в тумбочку. — Загорелая, смотрю!

-Добрый день. — я решил не раздражать понапрасну эту гору сала.

-Ага, а ну ка, чё это у тебя. — она влезла своими лапищами в мои мелочи, что купила Алиса, и стала в них копаться, перебирая и сбрасывая на пол неинтересные. — что за дешевое говно? Чё, нормальное не могла купить?

Я молчал, никак не выдавая свои чувства. Здесь это делать нельзя. Свинина же покопалась-покопалась, отобрала себе помаду, потом повернулась ко мне. И вдруг схватила меня за шею и прижала к постели.

-Слушай сюда, сучка! Я тут главная! Поняла?! Меня зовут Светой, запомни это, и обращайся ко мне только на «вы»! Ясно? А то придушу, тварь!

-Яссссно. — еле выдохнул я. — Кххрассивое имя…

-Так, а ты-то сама кто?

-Я… Сссвета…

-Чё?! Ты издеваешься надо мной?! — свинота пару раз ударила меня об спинку кровати.

-Нет… это… зовут… меня…

Светка обернулась, смотря на остальных девочек, те покивал, мол, да, она таки Света.

-Ну ладно. — она отпустила меня и отступила на шаг. — Живи уж… Светка! Но только пикни — сразу превратишься в котлетку! Хра-хра-хра!

Я закашлялся, потирая грудь. Дом, милый дом. Чтоб ты сгорел!

Надо будет с этой свинотой что-то сделать! Но пока идей никаких. Блин, я надеюсь, после второй линьки я всё же влезу в вентиляцию! Иначе мои возможности будут слишком уж ограниченными…

Глава 22

У Свиносветки оказалась подружка, которую я сразу и не заменил. Марина куда-то делась, а вместо неё теперь была другая девочка, тоже свинья, только немного другая — длинная, подстать свиносветке, и тощая, как жердь. Не знаю, почему, но при этом её лицо было довольно симпатичным — вздёрнутый нос-пятачок, пухлые розовые щёки, немного грустные обвисшие наполовину розовые ушки. Но характер! Будто вместе с жирком из её тела исчезла вся человечность.

Вторая свинка, которую звали Катей, подрулила ко мне сразу же, как отошла её патронша. И сходу закопалась в мои вещи, просто выкидывая непонравившиеся на пол позади себя. Высмеяв всю нищебродскость шмоток, она отобрала себе мою новую расчёску и свалила, потоптавшись по платьям.

Реакция остальных девочек в комнате была ожидаемой. Никто не поддержал двойку свиней, но и не протестовал. Все понимали, что теперь эти две пятачконоски являются старшими, поэтому противостоять им всё равно, что ссать против урагана. На меня бросила сочувственные и извиняющиеся взгляды, конечно, а под взглядом свинюшек опускали глаза. А вот единственная из оставшихся «бывших хозяев» Настя меня удивила — она со страхом смотрела на всё это.

Довольно быстро я понял, почему это так. Когда свиносвету и свинокатю перевели к нам из другого детдома, те довольно быстро узнали, что Настька тут «сплетница». И даже сдавала своих подружек. Конечно, Настька пыталась к ним подлизаться, но те ещё больше обозлились из-за этого, подумав, что она спецом к ним в доверие втирается. И стали её травить. Её частенько пинали, толкали, вещи рвали, в еду могли плюнуть, постоянно оскорбляли. Свиносветка быстро подружилась с другими «старшаками» в детдоме, так что те тоже стали попинывать крольчиху, превратив это в развлечение.

На четвёртый день после возвращения мне совсем её жалко стало, когда на обеде в столовой она сидела за столом нашей спальни, но отдельно от всех, через два пустых стула. И уныло ковыряла в своей порции, из которой кто-то вынул всё вкусное — не было ни десерта, ни тушеной печени, которую подавали сегодня. И лицо у Насти было такое… Даже не знаю, как сказать. Будто для неё вся радость в мире исчезла, как у алкоголика, у которого нет денег на опохмел. Она ж ещё, как все кролики, была небольшого размера, всего около метра двадцати ростом, да ещё сгорбилась, и потому казалась совсем ребёнком.

Но я всё равно прошел мимо и уселся со всеми. Червячок жалости грыз меня, но разум говорил — пусть страдает! Тем более из-за того, что свинодевки издевались над ней, на меня у них сил не хватало. За эти дни они меня даже не трогали, так, пару раз что-то пукнули в мою сторону, но я сохранял равнодушное хладнокровие и всё. Что же мне, всё это менять, делая какие-то «красивые шаги»? Типа сесть сейчас рядом с ней, печенью поделиться и яблочного пюре подложить? Ага, обойдётся. Я тоже мстительный и злобный тип, змея как-никак.

После приезда я решил не предпринимать резких шагов, типа гонок по вентиляции, приноравливаясь к новым условиям. Мало ли, может, свиносвета со свинокатей чутко спят, я скрипну решеткой — а они проснутся и вытащат меня за хвост из стены. И что тогда делать? Но пока вроде об этом ничто не говорит, свинки спали ночью, как убитые, а свиносвета ещё и храпела, как какой-то дед. Иногда Настька по ночам всхлипывала, закутавшись головой в одеяло, но я всё равно её слышал. Вот сволочь! Даже в такой ситуации мне мешает!

В клубе Древолазов тоже произошли изменения. Анатолий ушел от нас, выпустившись, а новеньких пока не было — из хищников в детдоме появилась только девочка-волк, но она была мелкой, лет одиннадцать всего, так что тихо жалась по углам и не хотела ни с кем контактировать.

Зато меня с радостью встретили! Галина стала обнимать меня с визгом «Свеееееетик!», а пацаны были более сдержанные, просто потрепали по голове или похлопали по плечам. Все были более-менее в порядке, только Пётр был нервным больше, чем обычно. Я спрашивал его об этом, но он только отмахивался, мол, ничего страшного, всё нормально.

-К нему перевели какого-то придурошного старшака вместо ушедшего. — шепнула мне Галя, когда мы расходились. — И тот стал на Петю наседать. Каждый день его гнобит, всё даже хуже, чем раньше. А помочь ему не можем, вот он и делает вид, что всё в порядке.

Мда, я, получается, даже в каких-то тепличных условиях теперь живу, по сравнению с остальными-то. Грустно за такое положение. По сравнению с лагерем на море, где все действительно были равны и не делились так на хищников и травоядных, детдом ещё больше казался адом на земле.