Этот реликварий содержал частицы туники, мантии, плата и савана Спасителя, капли Его крови, частицу Тернового венца, а также частицы Древа Креста Господня, волос Иоанна Предтечи, кость апостола Фомы. Кроме того, в ковчеге находились частицы мощей мученика Евстратия, волос мученицы Евфимии, кости Иоанна Предтечи, Стефана Нового, святого Феодора и великомученика Пантелеймона. Для Москвы второй половины XV столетия такое собрание реликвий было беспрецедентным. Нельзя, впрочем, исключать, что эта святыня могла оказаться в Москве и до 1472 года.

Более чем вероятно, что Софья привезла с собой и образ Богородицы Одигитрии («Путеводительницы»), сохранившийся в коллекции Музеев Кремля. По мнению экспертов, он представляет собой уменьшенный список константинопольского образа Богородицы Одигитрии и был создан в Византии. Икона изначально писалась в расчете на драгоценный оклад, а значит, готовилась по заказу какой-то влиятельной особы. Особенностью этой иконы является великолепная звезда на очелье (платке на челе, то есть на лбу) Богородицы. «Восьмиконечная звезда, украшенная эмалью, крупным рубином и ровными жемчужинами, по стилю… и технико-технологическим характеристикам… может быть отнесена к произведениям западноевропейских ювелиров второй половины XV века. Украшения этого типа, нашивавшиеся на одежду и головные уборы, практически не сохранились, но известны по живописным произведениям Гуго ван дер Гуса, Сандро Боттичелли, Пьеро делла Франческа».

Знаменитая икона Спаса Нерукотворного, бывшая домашним образом Софьи в ее кремлевских покоях, также происходит, по всей вероятности, из Рима. Есть основания думать, что это был римский список со старинной константинопольской иконы. Искусствоведы полагают, что этот образ принадлежал Фоме Палеологу и был привезен в Москву в 1472 году. После смерти Софьи икона была перенесена в церковь Спаса на Бору, где хранилась вплоть до революции 1917 года.

Кто знает, может быть, именно эти два образа — Спасителя и Богородицы — и были венчальными иконами на свадьбе Ивана III и Софьи? По традиции иконами благословляли молодых обыкновенно родители невесты. К 1472 году отца и матери Софьи не было в живых, однако, стремясь исполнить обычай насколько возможно, римские устроители брака могли передать эти образа.

Еще одна святыня из приданого Софьи, связанная с ее отцом, представляет собой небольшую стеатитовую иконку Иоанна Предтечи. Этот святой был покровителем императорского рода Палеологов. «На оборотной гладкой стороне серебряной оправы иконы… присутствует монограмма, в которой читаются буквы, составляющие слова „Фома деспот Палеолог“. Отдельно стоящая буква М может служить обозначением Морейского деспотата или его столицы Мистры». Глядя на этот образок, можно себе представить Фому Палеолога во время его мытарств: коленопреклоненный деспот возносил молитвы Иоанну Предтече и на Пелопоннесе, и на Корфу, и по дороге в Рим…

В приданое Софьи, по всей вероятности, входила также небольшая наперсная икона Христа Пантократора, изготовленная из лазурита и помещенная в золотую оправу тонкой работы. В верхней части оправы легко заметен двуглавый орел — знак рода Палеологов. «Прямое сопоставление значительного по размеру геральдического изображения (двуглавого орла. — Т. М.) с образом Пантократора указывает на его знаковый смысл и… императорский статус владельца иконы».

Все эти ценности стали предметом пристального внимания ученых сравнительно недавно, и мы можем только предполагать то благоговение, которое вызывали эти реликвии в начале 1470-х годов.

Гораздо больше толков вызывал слух о собрании древних книг, которые Софья привезла с собой. Эта коллекция рукописей всегда была загадкой и для специалистов. Опираясь на свидетельства XVI–XVII веков, многие ученые, среди которых А. И. Соболевский, М. Н. Тихомиров и Д. А. Дрбоглав, полагали, что эти книги представляли собой главным образом манускрипты с произведениями античных авторов и тексты Отцов Церкви. Так, в поздних источниках, повествующих о преподобном Максиме Греке — выдающемся книжнике первой половины XVI века, есть сведения о том, что «в некоторыхъ полатахъ (великокняжеского дворца. — Т. М.) есть бесчисленое множество греческих книгь». Другое известие говорит о том, что Максим Грек был удивлен обилием греческих рукописей в великокняжеском книгохранилище. Иностранные свидетельства об этом собрании рукописей — немецкий текст, составленный так называемым «анонимом Дабелова», и хроника Ф. Ниенштедта — содержат известия о латинских манускриптах, среди которых были кодексы Вергилия, Светония, Тацита и других античных авторов. Эти греческие и латинские рукописи якобы легли в основу знаменитой библиотеки Ивана Грозного, с которой связано множество домыслов.

Сложность любых суждений об этой библиотеке состоит в том, что ее никогда не видели ученые Нового и тем более Новейшего времени. Она представляет собой своего рода мираж, миф.

Среди легенд старой Москвы легенда об античной библиотеке Ивана Грозного занимает особое место. Это таинственное собрание начиная с XIX века старательно, но безуспешно искали библиофилы и археологи. О нем порой увлеченно говорят и современные библиотечные «сидельцы». Иные рассказывают о таинственном колодце XVI века во дворе дома Пашкова, который мог быть ходом в потайное книгохранилище Кремля. Тем, кто вхож в подвалы Российской государственной библиотеки, могут показать и пыльные проходы, соединяющиеся с какими-то тайными тропами, которые раньше якобы вели в кремлевские подземелья. Высказывалась и версия о том, что библиотека Ивана Грозного существовала, однако была съедена поляками в 1612 году, когда в занятом ими Кремле начался голод. Действительно, древние книги писались на пергамене (специально выделанной коже), что в критические минуты могло дать основания увидеть в них не интеллектуальное наследие, а продукты питания.

Конечно, существуют и менее экзотичные версии пропажи этой книжной сокровищницы. Кремль неоднократно горел (чего только стоят пожары 1571, 1626 или 1812 годов!). Кроме того, рукописи могли с течением времени перестать представлять собой единую коллекцию и рассеяться по другим книгохранилищам — например по библиотекам кремлевских монастырей.

Есть, впрочем, и скептики, со снисходительной улыбкой утверждающие, что эта библиотека до сих пор не найдена, поскольку ее никогда и не существовало. Обычным аргументом в этом случае являются слова «лягатоса Антония» о том, что он не может вести богословский спор, поскольку с ним нет книг. Однако судя по свидетельствам XVI–XVII веков, католических книг эта библиотека как раз не содержала.

Казалось бы, уже ничто не может приоткрыть завесу над тайной античной библиотеки Ивана Грозного и ее «ядром» — приданым Софьи Палеолог. Однако не всё так безнадежно.

Существование такой библиотеки может быть косвенно подтверждено двумя обстоятельствами. Во-первых, нужно иметь в виду исторический контекст. В Риме в 1460-е годы античные рукописи были в большом почете. Огромная коллекция имелась у кардинала Виссариона, и он необычайно дорожил ею. Кардинал приложил немало сил для создания копий древних рукописей. Часть привезенных Софьей манускриптов могли составлять списки XV века с древних книг, которые Виссарион дал детям Фомы Палеолога. Известны его заботы и о распространении древней мудрости среди греческих эмигрантов. Он вполне мог желать, чтобы Софья и ее греки взяли с собой копии каких-то книг (оригиналы Виссарион слишком берег, чтобы отправить их столь далеко).