В «Morgen Blad», среди новостей с моря, он прочел следующее сообщение, поступившее с Ньюфаундленда:

«Сторожевой корабль «Телеграф», прибыв в предполагаемый район кораблекрушения шхуны «Викен», не обнаружил там никаких следов бедствия. Поиски на Гренландском побережье также не дали никаких результатов. Следовательно, можно утверждать с полной уверенностью, что ни одному члену экипажа «Викена» спастись не удалось».

— Здравствуйте, господин Бенетт! Мне всегда приятно пожать вам руку, когда представляется такой случай!

— А для меня это всегда почетно, господин Хог!

— Приятно, почетно, почетно, приятно… что ж, одно стоит другого, не правда ли? — весело отвечал профессор.

— Я вижу, ваше путешествие по Норвегии завершилось благополучно?

— Оно еще не завершено, оно лишь окончено в нынешнем году, вот так-то, господин Бенетт.

— Ну что ж, господин Хог, расскажите мне о тех славных людях, с которыми вы свели знакомство в Даале.

— Они и в самом деле славные, славные и мужественные, и то и другое.

— Судя по тому, что пишут в газетах, они достойны всяческого сожаления.

— Это правда. Мне никогда не приходилось видеть, чтобы несчастья столь упорно преследовали одну и ту же семью.

— Да, вы правы, господин Хог. Сперва эта беда с «Викеном», потом дело с мошенником Сандгоистом.

— Вот именно, с гнусным мошенником, господин Бенетт.

— В конечном счете Гульда Хансен поступила правильно, обменяв свой билет на закладную под дом.

— Вы находите? А почему вы так думаете, господин Бенетт?

— Ну как же — получить пятнадцать тысяч марок за почти несбыточный шанс…

— Ах, вы рассуждаете как практичный человек и негоциант! — возразил профессор. — Но можно ведь взглянуть на эту сделку и с другой стороны, а именно, со стороны сентиментальной, а чувства не поддаются трезвому расчету.

— Разумеется, господин Хог, но позвольте мне заметить, что ваша протеже, вероятно, получила за свои чувства сполна!

— Откуда вы знаете?

— Да вы прикиньте сами! Что представлял из себя этот билет? Один шанс на выигрыш из миллиона.

— Вы правы, это очень мало, это ничтожно мало!

— Вот люди очнулись от своей горячки и пораскинули мозгами. А теперь говорят, что Сандгоист, который купил билет, надеясь разбогатеть на нем, не может найти покупателя.

— Похоже на то, господин Бенетт.

— Вот выйдет скандал, если этот чертов ростовщик все-таки сорвет главный выигрыш!

— Да, вы не преувеличили, выйдет именно скандал, и прегромкий!

Говоря это, Сильвиус Хог прохаживался по магазину или, вернее, по базару господина Бенетта, столь известному и в Христиании, и по всей Норвегии. И в самом деле, чего только здесь не было! Коляски и повозки — целыми дюжинами, сундучки и поставцы для провизии, корзины с винами, штабеля ящиков с консервами, одежда и снаряжение для туристов, даже путеводители, описывающие всевозможные маршруты — от самых затерянных селений Финмарка до Лапландии, да что там! — даже до Северного полюса! И это еще далеко не все! Знайте, что господин Бенетт предлагал любителям естествознания различные образцы минералов и руд, чучела любых птиц, пресмыкающихся и прочих представителей норвежской фауны.[111]И нелишним будет сообщить также, что именно здесь вы могли бы увидеть самую полную коллекцию драгоценностей и безделушек в национальном стиле.

Так что этот господин был добрым гением[112]туристов, желавших посетить Норвегию, — гением поистине универсальным, без которого Христиании трудно было бы обойтись.

— А кстати, господин Хог, — сказал он, — надеюсь, вы нашли в Тиннусете коляску, которую заказывали у меня?

— Поскольку я ее заказывал, господин Бенетт, я был совершенно уверен, что найду ее там, и действительно нашел точно в условленное время!

— Ну, вы мне льстите. Однако, судя по вашему письму, вы путешествовали втроем…

— Верно, втроем.

— И эти люди… ваши спутники…

— Они прибыли вчера вечером вместе со мною, в добром здравии, и теперь ждут меня в гостинице «Виктория», куда я сейчас и отправлюсь.

— Это уж не они ли?..

— Именно, именно… Но, прошу вас, не говорите никому. Я не хотел бы, чтобы из-за их приезда поднялся шум, по крайней мере, сейчас.

— Бедная девушка!

— Да… она много выстрадала.

— И вам захотелось, чтобы она присутствовала на розыгрыше, хотя у нее уже нет билета, завещанного женихом?

— Это не мое желание, господин Бенетт, — так захотел Оле Камп, и я скажу вам то же, что и всем остальным: нужно уважать последнюю волю погибшего.

— О, я уверен: все, что вы делаете, разумно и правильно, дорогой господин Хог!

— Теперь вы мне льстите, дорогой господин Бенетт?

— Нет, но какое счастье, что семья Хансен повстречала вас на своем пути.

— Ба! Для меня еще большее счастье, что я повстречал семью Хансен на своем!

— Я вижу, у вас по-прежнему доброе, великодушное сердце.

— Господин Бенетт, коли у человека есть сердце, пусть лучше оно будет добрым и великодушным, чем наоборот, вы согласны?

И Сильвиус Хог сопроводил сей ответ почтенному торговцу сияющей улыбкой.

— Надеюсь, — продолжал он, — вы не думаете, что я сюда явился в поисках комплиментов?[113]Меня привело к вам одно дело.

— К вашим услугам, господин Хог.

— Вам известно, что без помощи Жоэля и Гульды Хансен Рьюканфос вернул бы меня на свет Божий в виде трупа, не так ли? И я сейчас не имел бы удовольствия беседовать с вами.

— Да-да, я все знаю! — ответил господин Бенетт. — Газеты описывали ваше приключение… По правде сказать, эти храбрые молодые люди сполна заслужили, чтобы им достался главный выигрыш лотереи!

— Я держусь того же мнения, — согласился профессор. — Но, поскольку теперь это невозможно, мне хотелось бы, чтобы моя маленькая Гульда вернулась в Дааль с подарком… на память…

— Вот это прекрасная мысль, господин Хог!

— И, стало быть, я прошу помочь мне выбрать среди ваших сокровищ какую-нибудь вещицу из тех, что нравятся молодым девушкам.