Герцог был одет вызывающе, как говорят; роскошь его нарядов могла поспорить с императорской — красные и золотые, они эффектно оттеняли его внушительную фигуру, что стало видно, когда балнимы опустили носилки, подставили к ним приступку и герцог шагнул на золототканый ковер. Над его круглым, полным безбровым лицом в солнечных лучах сверкал драгоценностями головной убор, а кольца — по нескольку штук на каждом пальце — были украшены бриллиантами. Он поклонился королю — размашисто, глубоко, хотя и неуклюже.

Фанфары и тарелки смолкли. Музыканты на террасе при появлении герцога стихли, даже не пытаясь переиграть его шумный оркестр, так что на какое-то мгновение нас окружали только звуки самого сада и ворчание галков.

— Герцог Кветтил, — сказал король. — Визит-экспромт?

Кветтил широко улыбнулся. Король рассмеялся.

— Рад вас видеть, герцог. Думаю, вы со всеми здесь знакомы.

Кветтил кивнул Валену и Улресилу, потом Адлейну и некоторым другим. Он не мог видеть доктора, потому что она сидела на противоположном от него конце стола и все еще занималась королевскими ногами.

— Ваше величество, — сказал Кветтил. — В знак того, какая это великая для нас честь — снова принимать вас летом вместе со двором, — я хочу сделать вам подарок.

Могучие, натертые маслом мужчины вынесли вперед дроги и поставили их перед королем. Они открыли резные инкрустированные двери тонкого вместилища, за которыми оказалась огромная квадратная карта высотой в человеческий рост. В квадрат был вписан круг, заполненный изображениями континентов, островов, морей, украшенный рисунками чудовищ, планами городов и маленькими фигурками мужчин и женщин в самых разных платьях.

— Карта мира, государь, — сказал Кветтил. — Составлена для вас мастером-географом Куином по самым последним сведениям, приобретенным вашим покорным слугой и переданным ему самыми отважными и надежными капитанами четырех вод.

— Благодарю вас, герцог. — Король выпрямился на своем сиденье, вглядываясь в карту. — А на ней есть то, что прежде было Анлиосом?

Кветтил посмотрел на одного из своих облаченных в ливрею слуг, который быстро вышел вперед и сказал:

— Да, ваше величество. Вот он, — и указал пальцем.

— А как насчет берлоги монстра Груиссенса?

— Считается, что она здесь, ваше величество, в районе Исчезающих островов.

— А Сомполия?

— Пристанище Мимарстиса Могущественного, — сказал Кветтил.

— Так говорят, — сказал король.

— Вот оно, ваше величество.

— А Гаспид по-прежнему в центре мира? — спросил король.

— Ох, — сказал слуга.

— Во всех смыслах, кроме физического, государь, — сказал Кветтил, на лице его появилось слегка растерянное выражение. — Я просил мастера-географа Куина изготовить самую точную, насколько это возможно, карту, основанную на новейших и заслуживающих доверия данных, и он в целях точного воспроизведения действительности изобразил (и это теперь почти непреложная истина) экватор линией, опоясывающей мир. Поскольку Гаспид удален от экватора на значительное расстояние, невозможно допустить, что…

— Кветтил, это не имеет значения, — весело сказал король, взмахнув рукой. — Я предпочитаю точность лести. Это самая великолепная карта из виденных мною, и я искренне вас благодарю. Она будет находиться в моем тронном зале, чтобы все могли ею восхищаться. А кроме того, я прикажу сделать с нее копии и вручить нашим капитанам. Я думаю, мне еще не доводилось видеть предмета, который был бы столь великолепен внешне и в то же время столь полезен. Садитесь рядом со мной. Герцог Вален, будьте добры, освободите место для нашего гостя.

Вален пробормотал, что он счастлив уступить место герцогу, и слуги оттащили его стул от королевского, чтобы балнимы пронесли носилки Кветтила вокруг стола и поставили их рядом с королем. Герцог устроился на своем месте. От балнимов исходил резкий, животный запах мускуса. Они ретировались в конец террасы и уселись на корточки. Луки наискось висели у них за спинами.

— А это что еще такое? — сказал Кветтил, глядя сверху вниз со своего невероятного седалища на меня и на доктора.

— Мой врач, — ответил ему король, широко улыбаясь доктору.

— Что — врач для ног? — спросил Кветтил. — Это новая гаспидская мода? Я о таком еще не слышал.

— Нет, врач для всего тела, как и подобает королевскому врачу. Таким был Траниус для моего отца. И для меня.

— Да, — сказал Кветтил, оглядываясь — Траниус. И что с ним?

— Какой из него теперь врач — руки трясутся, глаза не видят. Удалился на покой, живет у себя на ферме в Джунде.

— Сельская жизнь ему явно на пользу, — добавил Адлейн. — Поскольку старик избавился от всех недугов.

— Ормин порекомендовал мне доктора Восилл, — сказал Квиенс герцогу, — хотя при этом и сам, и его семья лишились ее услуг.

— Но ведь она… женщина! — сказал Кветтил. Он дал знак одному из своих слуг попробовать вино и лишь затем взял бокал. — Неужели вы доверяете женщине что-то еще, кроме того единственного органа? Вы и в самом деле отважный человек, ваше величество.

Доктор чуть откинулась назад и повернулась спиной к столу. В этом положении она могла видеть и короля, и Кветтила. Она ничего не сказала, хотя на ее лице появилась едва заметная, суховатая улыбка. Я забеспокоился.

— Доктор Восилл за прошедший год сумела доказать, что она бесценна.

— Как-как? Бесценна? Значит, не имеет никакой цены? — Кветтил мрачно улыбнулся и, вытянув одну из своих ног в сандалиях, ткнул доктора в локоть. Она чуть подалась назад и посмотрела на то место, которого коснулась отделанная драгоценностями сандалия. Я почувствовал, как у меня пересохло во рту.

— Не имеет цены, потому что оценить ее как следует невозможно, — ровным голосом сказал Квиенс. — Я превыше всего ценю свою жизнь, а мой добрый доктор помогает мне сохранять ее. Я ей благодарен.

— Благодарны? — Кветтил сморщился. — Это женщины должны быть благодарны мужчине, государь. Вы слишком щедры, мой король.

— Я слышал, многие высказываются в том же духе, — сказал начальник стражи Адлейн. — Единственная слабость короля в том, что он слишком снисходителен. Я бы сказал, он настолько снисходителен, насколько это необходимо, чтобы выявить тех, кто хочет воспользоваться его добротой и стремлением к терпимости. А выявив их…

— Да-да, Адлейн, — сказал герцог Кветтил, отмахиваясь от начальника стражи, который замолчал и уперся взглядом в стол. — Именно так. Но при всем том доверить свое здоровье женщине… Ваше величество, я пекусь только о благе королевства, которое вы унаследовали от человека, оказавшего мне честь называть его лучшим другом, — от вашего добрейшего отца. Что бы он сказал на это?

Квиенс на мгновение нахмурился. Потом его лицо снова посветлело.