Он все еще разговаривал с изголовьем кровати. «К чему он упомянул крепкие попы? Почему он решил сказать об этом именно мне?»

– Я рассматриваю женщин, как если бы был доктором, если такое объяснение тебя удовлетворит.

Она не понимала, шутит он или говорит серьезно.

– Ты можешь перестать разговаривать с кроватью. Я привела себя в порядок.

Он взглянул на нее и издал какой-то нечленораздельный звук.

– Я бы так не сказал.

Она раздраженно посмотрела на него.

– Что это значит?

– Это значит, что мы почти обнажены. Я сказал Наоми, что это неприлично. Может, она сумеет внять голосу разума и вернет нам одежду.

«Больше я не буду считать трилистники на его шортах».

– Благодарение небесам! «Черт побери!»

– Наоми такая примитивная. Она даже не подумала, как эта ситуация может сказаться на нас, – поджав губы, произнес принц.

Синтия подумала, что принцу и положено поджимать губы, когда он чем-то недоволен. Когда он так делал, то лишался своего мужского обаяния. Она даже хотела попросить его делать так почаще, чтобы немного остудить ее пыл.

– Я хотел сказать, что она поступила ужасно. Мало того, что я против воли оказался в комнате с особой противоположного пола, так еще и на кровати, не застланной простынями. Как ты думаешь, это синтетическое покрывало?

Он капризно ткнул пальцем в полосатый матрац, раздувая ноздри от негодования.

«О, он на правильном пути! Еще немного, и я совсем потеряю интерес к этому чопорному болвану, который только и делает, что поджимает губы и раздуваег ноздри».

Он взглянул на нее снова и жадно облизал губы.

«Ну как он может?» – промелькнуло у нее в голове.

– Раз уж Наоми была здесь, то почему ты ие вбил ей в голову пару-тройку здравых мыслей?

– Она стояла слишком далеко.

– Надо было что-то сделать. Я не могу оставаться здесь еще восемнадцать дней.

– Как и я. Мы уже начали презентации. У нас запланированы встречи с брокерами. Дик может подменить меня, но если я не появлюсь через день-два, это вызовет недоумение.

– Думаю, твой хитрый адвокат что-нибудь придумает. Да и потом, если уж у вас подписаны все основные документы, то переживать не о чем. Торги пройдут своим чередом. Я бы тебе советовала, милый мой, думать не о них, а обо мне. Потому что именно я могу испортить всю обедню своим иском.

– Поэтому ты предлагаешь мне расшибиться в лепешку, чтобы поскорее тебя освободить? – язвительно спросил он.

– Но пойми, что если даже мне приходится какое-то время не появляться на бирже из-за травмы, то это не означает, что я должна исчезнуть из поля зрения. Мои клиенты ценят меня до тех пор, пока я на связи. Это золотое правило брокера: будь всегда в курсе событий и желательно на шаг впереди. Если я нарушу его, то потеряю и связи, и клиентов.

– И твоя фирма никак тебя не защитит?

– Конечно, нет.

Синтии очень не понравилось выражение сочувствия и жалости на лице Феррама, и она быстро добавила:

– Этот мир живет по своим законам. Если ты не нанесешь удар первым, то удар нанесут тебе. Я не возражаю. Это работа. Ничего личного. Думаю, твоя мало чем отличается от моей.

Казалось, ее слова заставили его задуматься.

– Наверное, ты права. Индустрия моды построена на жесткой конкуренции, и ты держишься на плаву до тех пор, пока твои доходы во много раз превышают расходы. Но думаю, что мне было немного легче, чем другим, потому что у нас было семейное предприятие.

– Все изменится уже через несколько недель.

– Да, так и будет.

– Тогда заставь Наоми освободить нас.

– Ты все еще считаешь, что я имею к этому отношение? – Он помолчал и добавил: – Черт бы все это побрал!

– Мне все равно! – отмахнулась она от него. – Я думаю, что ты… мы должны убедить Наоми отпустить нас на все четыре стороны, потому что это в ее же интересах. И не надо опять начинать песню о том, как я соглашусь на отступные. Об этом не может быть и речи.

– Это не имеет значения, – сказал он, ероша волосы.

У него были очень красивые волосы. Синтия заметила их цвет, черный как вороново крыло. Когда он зачесывал их назад, открывая крохотную серьгу, то выглядел потрясающе.

«Я выгляжу смешно».

– Почему? – спросила она, пытаясь сосредоточиться на проблеме.

– Наоми не доверяет ни мне, ни тебе. Она считает, что если ты даже подпишешь бумаги, то потом тут же откажешься от своих слов.

– И она права.

– И она считает, что я готов собственноручно организовать твой побег, даже если это будет означать крах моей компании.

– Она права?

Он пожал плечами.

– И что же нам делать? Сидеть здесь и смотреть «Золушку» и Элвиса? А как же наше будущее? Как же все наши былые достижения? Все это было напрасно?

Она с отвращением посмотрела на него. Она очень надеялась на то, что он чувствует себя так же ужасно, как и она. Никакой он не рыцарь.

– Я не хотел поднимать эту тему, но раз уж нет выхода… Ладно, забудь.

– Скажи мне.

– Нет. Ты ни за что не согласишься.

– А вдруг?

Он широко улыбнулся, но тут же посерьезнел.

– Ну, если ты так настаиваешь, – глубоко вздохнув, произнес он. – Но помни, что я не хотел поднимать эту тему.

– Ну сколько можно? – закричала она. – Говори.

Он удивленно взглянул на нее, услышав, как повелительно она умеет обращаться с людьми. Он обреченно смотрел на нее, сохраняя в осанке королевское достоинство, а потом снова облизнул губы. Не отводя от нее глаз, он произнес слова, которые она меньше всего ожидала услышать:

– Ты выйдешь за меня замуж?

– Выйти за тебя замуж? Выйти за тебя замуж?

Синтия не могла сдержать чувств. Она рванулась вперед, словно ее толкала неведомая сила. Ее охватило такое негодование, что она и сама не заметила, как набросилась на принца, пытаясь сбить его с ног.

Наверное, этот негодяй откуда-то прознал, что она давно лелеет мечту о галантном кавалере, который явится на закате и умчит ее от тоски, бедности и одиночества. Его предложение было лишь попыткой использовать ее сокровенные мечты против нее же! О, этот отпрыск голубых кровей, не имеющий ни малейшего понятия о такте!

Она увидела, что «рыцарь» откровенно смеется, пытаясь защититься от ее кулаков.