– Я не помещусь, – запротестовал он.

– Поместишься, – заверили его, – если разрежем тебя на кусочки.

Павел немедленно ступил в середину полиэтиленового мешка и, подчиняясь новому приказу, присел на корточки. Теперь он не видел ни моря, ни вечернего неба. Обзор заслоняли панели ограждения. Веранда, как легко было догадаться, использовалась в качестве временного хранилища всяческой рухляди, вынесенной из жилых комнат. К стене, которую видел перед собой Павел, были прислонены пришедшие в негодность матрасы и спинки разобранных кроватей. Заметил он также две шатких пирамиды из колченогих стульев и тумбочку, полную пустых бутылок. Но все эти наблюдения ничего Павлу не давали. Сказать, что он находился в шоке, значит ничего не сказать.

Аркан, Мамед и Керим заговорили на незнакомом гортанном языке, изучая содержимое сумки. Ни с того ни с сего Павлу вспомнились фильмы про Джеймса Бонда, который постоянно попадал в подобные переделки. Враги брали его в плен, угрожали оружием, связывали, приковывали наручниками, избивали, пытали, обещали скормить пираньям или крокодилам, а бравый агент 007, улучив удобный момент, лупил кого-нибудь по голове и сбегал, прихватив с собой красотку главного злодея. Но на веранде красоток не наблюдалось, а Павел не был Джеймсом Бондом.

– К каждому водолазному костюму прилагается баллон с кислородом, – сказал он, кивая на сумку. – Я должен передать снаряжение постояльцу сорок третьего номера.

Мужчины задумчиво уставились на него.

– В этой фуражке? – спросил Аркан, трогая козырек.

– Так точно, – по-военному четко ответил Павел.

– А пароль?

– Мне не сообщали пароль. Мне сказали просто постучать в дверь и вручить сумку тому, кто откроет.

– Еще какие-нибудь условные знаки? – полюбопытствовал Аркан, почесывая ножом колючий подбородок.

– Нет. – Павел замотал головой столь энергично, что у него клацнули зубы. – Никаких дополнительных условных знаков.

– Назови имя.

– Имя? Чье?

– Твое, придурок, – осклабился Аркан. – Мое мне и без тебя известно.

– Павел.

– Фамилия?

– Маркелов. Павел Маркелов.

– Бонд, Джеймс Бонд, – сострил Мамед и залился хохотом, которому позавидовала бы любая гиена.

– Тише ты, – прикрикнул на него Аркан.

– Где деньги? – прорычал Керим, не в силах долее сдерживать нетерпение.

Павел захлопал глазами.

– Деньги, – повторил эхом Мамед, оборвав смех.

– В кармане, – промямлил Павел.

Мужчины переглянулись.

– Доставай, – велел Керим.

Павел безропотно подчинился.

– И это все? – разочарованно спросил Мамед, разглядывая тощую стопку купюр и кредитную карточку «Экспресс».

Керим присвистнул.

Павел смущенно развел руками. Аркан, потеряв интерес к происходящему, возился с кислородным баллоном, поворачивая его то так, то этак. Наконец он открыл вентиль и застыл, следя за перемещением стрелки на манометре. Лицо у него было сосредоточенным и мрачным.

– Минут на двадцать воздуха хватит, – прокомментировал он, – а потом… хе-хе…

Павел подумал, что он не хотел бы оказаться на месте человека, который поплывет под водой с опустошенным на две трети баллоном. Впрочем, на собственном месте ему было еще неуютнее.

– Вы меня отпустите? – спросил он.

– Обязательно, – пообещал Мамед.

– Уже недолго осталось, – сказал Керим.

У Павла словно гора с плеч свалилась. Он поерзал на корточках, выбирая удобную позу для затекших ног, и с чувством сказал:

– Больше никогда не возьмусь за подобные поручения.

– Это точно, – согласился Аркан. – Не возьмешься. – Закончив возиться со вторым баллоном, он приблизился и велел: – Подними голову, парень.

– Зачем? – насторожился Павел.

– Не задавай лишних вопросов.

Осторожно, почти ласково взяв Павла за волосы, Аркан заставил его задрать подбородок. Было слышно, как на улице гомонит, смеется, шаркает ногами людской поток, проплывающий мимо «Кардама». Играла музыка. «Let it be, let it be, – тянул невидимый певец, – let it be, let it be».

Аркан приставил лезвие к горлу Павла, нажал и потянул на себя. Шее и груди стало горячо, а все остальное, наоборот, похолодело. Павел попробовал поднять руки, но они были бессильными, как плети. Встать тоже не получилось.

Мамед и Керим с любопытством наблюдали за происходящим. Павлу было почти не больно, но очень страшно. Он попытался закричать. Из перерезанной глотки прозвучали хрипы, бульканье и шипение.

«There will be an answer, let it be», – пропел мужской голос.

Аркан вытер окровавленное лезвие об волосы Павла и обернулся:

– Помогайте.

Его помощники взялись за мешок.

– Бурл-л, – забился, задергался Павел.

– Прекрати! – Аркан ударил его рукояткой ножа по голове. – Ты убит.

Это было правдой. Павел осознал, что он убит. По груди текла горячая гровь, промокшие брюки липли к ляжкам. Голова лежала на левом плече, и поднять ее не было сил.

– Теперь понял, зачем понадобился мешок? – хихикнул Керим, расправляя полиэтиленовое полотнище вокруг стоящего на коленях Павла.

Помогавший ему Мамед возмутился:

– Я с самого начала догадывался. Чтобы кровь не растекалась. А ты, болван, думал, что мы станем складывать в мешок деньги.

– Сам ты болван! Про деньги ты говорил.

– Нет ты.

– Хватит вам препираться, – сердито сказал Аркан. – Волочите мешок в угол и прикройте матрасами.

Павел давно не видел своих убийц, только слышал их голоса, сделавшиеся вдруг громоподобными. Перед глазами расстилалась плотная шуршащая завеса. Кто-то завязал мешок узлом, и наступил полный мрак.

– Шевелится, – раздался голос Мамеда.

– Ну и пусть, – равнодушно откликнулся Керим. – Пошевелится и перестанет.

– Я бы добил.

– Вечно ты ерундой занимаешься.

– Тащите! – прервал препирательства Аркан. – Некогда с этим бараном возиться.

«Баран – это я, – отстраненно подумал Павел. – Зарезанный баран. Странно. Они говорят на незнакомом мне языке, а я все понимаю. Чудеса».

Это была последняя связная мысль. Чудо заключалось в том, что Павел был еще способен думать о чем-то. Клиническая смерть наступила несколько секунд назад. Почти вся кровь, которая прежде текла по жилам Павла, плескалась в прочно завязанном мешке.

Гостиничный номер Агаты мало чем отличался от того, в котором проживал Юрьев. Такая же недорогая, но добротная мебель, такой же балкон, ванная комната, крошечный коврик на полу. Из существенных отличий: разбросанная и развешанная повсюду одежда плюс запахи духов, косметики и лака для ногтей.