именно сражения, все, что случилось до сего часа лишь прелюдия к нему. Обратите внимание на японские крейсера — они обкладывают нас со всех сторон!

Действительно, сразу три неприятельских отряда окружили медленно продвигавшуюся на север русскую эскадру — сигнальщики насчитали двенадцать крейсеров. А ведь их могло быть и больше, но 5-й отряд Катаоки был вышиблен из «большой игры» еще утром.

— Второй отряд наших крейсеров следует усилить «Адмиралом Ушаковым» — без поддержки его десятидюймовых орудий «Донскому» и «Мономаху» не устоять, если на них набросится хотя бы половина японцев. Потому я приказал «Ослябе» оставаться с первым отрядом — нужно нейтрализовать любую угрозу. А десятидюймовые орудия как нельзя лучше подходят для решения этой задачи. К тому же эта мера поможет защитить наших «подранков» — а повреждений, поверьте, будет много.

— А почему именно «Ушакова»?

— В линии от него мало пользы. Броневой пояс значительно короче, чем на других «адмиралах», а потому под массированным огнем не устоит — его быстро выбьют из линии. Пушки расстреляны, но это полбеды, на «Сенявине» такие же. Хуже всего, что башни из-за дефектов не могут стрелять на максимальную дальность — ни защитится от врага самостоятельно, ни нанести ему ущерб собственной артиллерией на средней дистанции, «Ушаков» не сможет. Так что лучше вовремя его вывести из линии — пять оставшихся кораблей вполне справятся без него.

— Признаю правоту вашего превосходительства, — Клапье де Колонг только наклонил голову и отошел, приказы, даже отданные в такой форме, подлежали немедленному выполнению. Дмитрий Густавович, закурив папиросу, а на мостике могли курить только флагманы и командиры кораблей, стал разглядывать эскадру, что шла на 12 узлах экономического хода. Уголь требовалось беречь, путь до Владивостока дальний, а в бою придется ходить и на максимальном ходу, причем не раз и не два.

Снова шли двумя колоннами, но не по шесть броненосцев, а по пять в каждой — «Ушаков» уже начал выход из строя, выполняя поднятый на мачте «Наварина» сигнал. Однако ослабления 1-го и 2-го объединенных отрядов не было — неприятельские силы тоже были ослаблены, причем безвозвратными потерями, в то время как русские крейсера получили весомое подкрепление со стороны главных сил.

В правой колонне Небогатова шли четыре бородинца» с «императором», причем Николай Иванович поставил старый броненосец третьим в своей колонне, впереди «Бородино» и замыкающего «Орла». И это было правильное решение — нельзя ставить концевым наиболее слабый по бронированию корабль с устаревшей артиллерией. Его необходимо упрятать в середину, между более сильными броненосцами, что смогут прикрыть в случае необходимости. К тому же японцы любят вести сосредоточенный огонь по головному и замыкающему броненосцам, а этим нужно воспользоваться. А «Император Николай», хотя его пушки и снабжены зарядами из дымного пороха, уже показал эффективность своих снарядов, которые постоянно взрывались при попадании в цель.

Левая колонна состояла из ведомых Фелькерзамов броненосцев — головным шел «Наварин», а затем следовал «Апраксин», единственный из броненосцев береговой обороны, что имел на корме не два орудия, а одно, зато с углом возвышения в 35 градусов, как на затопленной в Порт-Артуре «Победе». И не расстрелянное в учебных стрельбах — пушка могла спокойно посылать снаряды на полсотни кабельтовых. Потому специально для нее загрузили полный боекомплект — в бою дальнобойность могла пригодиться. Затем следовал «Сенявин», корабль скорее близкий к «Ушакову», чем идентичный, как полагалось бы «систершипам». Различие в броневом поясе — на стоявших сейчас в линии броненосцах, пояс из был из более прочной гарвеевской брони. А потому толщина составляла восемь с половиной дюймов, и он выходил за орудийные башни к корме и к носу. В то время как на «Ушакове» стояла сталеникелевая броня, зато в десять дюймов толщиной — она защищала исключительно цитадель, и пояс был значительно короче.

Перегрузка на первых двух броненосцах оказалась столь значительной, что требовалось ее снизить. Потому на «Апраксине» поставили в корме одноорудийную башню, это его отличало из всей троицы. Было бы лучше, на взгляд самого Фелькерзама, если еще одну такую же поставили в носу, и за счет этого усилили бы бронирование, прикрыв ватерлинию на всем протяжении — тогда корабль стал бы более пригодным для боя.

Как не странно, но именно эти три вроде однотипных броненосца береговой обороны свидетельствовали о пороках отечественного кораблестроения. Все они имели существенные отличия друг от друга, причем многочисленные, даже в расположении 120 мм орудий. И если честно, то их не следовало отправлять на Дальний Восток — в предстоящем сражении все трое, из-за своих недостатков могли быстрее других стать жертвами артиллерийского огня, противостоять которому не смогут.

Замыкали колонну «Адмирал Нахимов» и вернувшийся в строй «Сисой Великий». Броненосец получил значительное число снарядов, но два броневых пояса с казематом выстояли, хотя многие небронированные конструкции были изломаны взрывами.

— Вовремя он выскочил из переделки, могло быть и хуже, — подытожил Фелькерзам, разглядывая концевой корабль. Теперь линия как бы подпиралась спереди и сзади двумя полноценными броненосцами, которые выстоят под массированным огнем броненосных крейсеров. А в том, что предстоит бой именно с отрядом вице-адмирала Камимуры, Дмитрий Густавович не сомневался. Второй раз Хейхатиро Того не допустит ошибки, и не подставит слабо защищенные броненосные крейсера под тяжелые орудия новых русских броненосцев. Гибель «Асамы» наглядно показала, чем такое противостояние может окончиться в самом скором времени. Но пять броненосных крейсеров тоже страшный враг, и о победе над ним речь не идет.

— Жаль только, что «домашние заготовки» закончились, и теперь нельзя предугадать, что адмирал Того затеет. Ладно, бой покажет…

Схемы бронирования и вооружения русских броненосцев береговой обороны

"Генерал-адмирал Апраксин"

"Адмирал Сенявин"

Глава 35

— Вот и стал ты, Алексей Силыч настоящим моряком, что прошел по трем океанам, — баталер Новиков горделиво пожал плечами, бормоча себе под нос. Он мысленно радовался, что пережил все страхи сражения с японцами, которое на самом деле оказалось не столь страшным. Да и сейчас, оглядывая «Орел», можно было видеть, что в недавнем бою броненосец пострадал сравнительно с другими кораблями немного.

От правой кормовой шестидюймовой башни доносился насыщенный мат и громкий звон от кувалд — вышибали здоровенный осколок, что заклинил ее и не давал провернуть. В надстройках кое-где зияли пробоины, на броне орудийных башен виднелись неглубокие вмятины — пробить толстую броню японские снаряды оказались не в состоянии. Зато снесли пару 47 мм противоминных орудий, хорошо, что расчетам категорически запрещалось выходить наверх во время боя, а лишь по команде для отбития атак миноносцев. А потому потери